— Это просто, — ответил я. — В конце-концов, источником всякой несправедливости является человек. В природе несправедливость есть?
— А хрен его знает, — призадумался Рожнов.
— Нет, — уверенно ответил я. — Справедливость или несправедливость — понятия субъективные. Вне сознания, отдельно от него они не существуют. Так?
— Правильно, — спросонья прошептала Нина. — Грузи его родной, капай на мозги. Пусть он хоть пять минут смирно посидит…
— Ну… вроде… — с сомнением в голосе отозвался Рожнов.
— Нет, правда, — подтвердил я. — Это так. Разве мышь, которую ловит кошка, осознаёт справедливость или несправедливость существующего порядка вещей? Для того, чтобы осознать это необходимо иметь представление о некоей идеальной модели мироустройства, порядка вещей, в сравнении с которой данная, текущая ситуация представляется как полностью либо частично соотносимая с идеалом. Либо не соотносимая с ним вообще. Скажем…
— Клёво! — отозвался Рожнов. — Ни хрена не понял, но цепляет. Давай, давай!
— …Скажем, мышь можно представить разумной. Мышь, обладающая разумом, удирает от кошки. Кошка охотиться за мышью. Справедливо это по отношению к мыши или нет?
— Да это…
— Вопрос некорректен. Почему? Поясняю. С позиций разумного существа идея справедливости соотносится прежде всего с идеей воздаяния. Воздаяния за грех, за преступление, за нарушение правил…
— А Витька и на машине не по правилам ездит, — вставила Нина.
— Молчи, дура! Меня все гаишники знают!
— Но это же абсурд! — заявил я (и едва не вскочил в нарастающем ораторском возбуждении, и едва не начал бегать по салону… а, бывало, увлёкшись, переходил я посреди речи и к такой спонтанной беготне, и приходил в себя, лишь ударившись на бегу об столб, ограду или, коли витийствовал я в квартире, об угол шкафа). — Абсурд! За что получает воздаяние мышь? За следование законам природы? Разумеется, нет! Мышь следует законам природы и получает вполне закономерный результат — преследование со сторон кошки, которое, в конечной итоге, рано или поздно закончится гибелью мыши. То есть речь идёт не о воздаянии, а о некоей последовательности событий («обнаружение жертвы — преследование жертвы — гибель жертвы — насыщение охотника»), полностью соответствующей сложившимся отношениям между животными в экосистеме Земли, но совершенно не соотносимой с идеей справедливости. Если волк, обладающий разумом, пощадит оленя или зайца, то он останется голодным и умрёт от голода. Он получит воздаяние? За что? За проявленный гуманизм? Но наказание за гуманность не может быть соотнесено с идеей справедливого воздаяния, которая в основе своей базируется на принципах гуманизма и милосердия. Особенно по отношения к слабым. Сильным ведь ни к чему представления об объективно существующей идее воздаяния. Они — сами воздаяние. Из всего сказанного можно сделать два вывода: во-первых…
