— Именно так. Вы несколько минут пробыли в моей комнате.
— Около пяти, — невозмутимо добавил американец.
— А затем ушли. Вы встретили моего денщика, который сказал вам, что я отсутствую и вернусь только через пять-шесть часов.
— Так и было, сэр. Мне было жаль с вами разминуться, но время — деньги, так что мне пришлось вернуться в Пирсайд. Потом я зашел сюда и рассказал профессору о том, что обнаружил.
— Ничего вы не обнаружили, — высокомерно осадил моряка Рендом. — Но дело не в этом. Я полагаю, что это именно вы подкинули мне рукопись, спрятали ее среди моих книг, так, чтобы ее легко можно было обнаружить и обвинить меня в преступлении.
— Это лакей вам рассказал? — равнодушно поинтересовался капитан.
— Денщик сказал мне лишь то, что вы были в моей комнате — там, куда не имели права заходить.
— Тогда почему вы решили, что это сделал именно я? — негромко, но твердо поинтересовался Джордж Хирам.
— Вы обвиняете меня, так почему я не должен обвинять вас? — парировал Фрэнк.
— Потому что вы — виновны, а я — нет, — объявил американец.
— Слово против слова, кому же верить? — пробормотал себе под нос Браддок, потирая руки.
Но Рендом словно не услышал этого замечания.
— Я узнал об обвинениях в мой адрес, которые вы выдвинули при профессоре Браддоке и господине Хоупе. И я объяснил им, почему поднялся на борт «Ныряльщика» и что делал в «Приюте моряка».
— Ваше объяснение вполне удовлетворительно, — энергично закивал Арчибальд.
— Согласна, — кивнула донна Инес. — Мне сэр Фрэнк тоже все объяснил. Он ничего не знал о манускрипте.
— А вы, сэр, — с подчеркнутой вежливостью сказал дон Педро капитан, — очевидно, знали, раз уж украли его копию вместе с мумией тридцать лет назад в Лиме.
— Украл, отпираться не буду, но я не знал, что там написано, — сухо ответил моряк, — иначе в два счета прикарманил бы камни.
— Полагаю, вы так и сделали. А когда молодой Болтон попытался вам помешать, вы его убили! — воскликнул разгоряченный Рендом.
— Ерунда! — отмахнулся Харви, пожав плечами. — Если бы я хотел избавиться от Болтона, то просто выбросил бы его за борт и написал бы в судовом журнале «несчастный случай».
Браддок посмотрел на дона Гавангоса, а Арчи — на сэра Фрэнка. Моряк говорил вполне убедительно. Он был не так глуп, чтобы совершить убийство на берегу, когда он мог бы сделать это на борту, легко и не навлекая на себя подозрений. Кроме того, в голосе Харви сквозила неподдельная досада всякий раз, когда речь заходила об упущенных изумрудах. Может быть, он и не остановился бы перед убийством, если бы только знал о сокровище. Его защита звучала достаточно веско. Видя, что его слова произвели определенное впечатление, Харви встал, прошелся до двери и остановился на пороге.
