Зеленая мумия - Фергюс Хьюм

— Я ужасно сердита, — надулась девушка.

— Боже мой, отчего же? — изумился ее спутник.

— Потому что ты меня, так сказать, купил.

— Это невозможно: таких денег нет ни у кого в мире.

— В самом деле, тысяча фунтов…

— Ты стоишь во много-много раз больше. Пф!

— Это междометие — не ответ на мой вопрос.

— Я вообще считаю, что тут не на что отвечать, — беззаботно отмахнулся молодой человек. — Есть множество более важных вещей, о которых нам надо поговорить, чем все эти фунты, шиллинги и пенсы.

— Ну разумеется! Например…

— В такой день, как этот, нужно говорить только о любви. Посмотри. Небо синее, как твои глаза. А лучи солнца золотые, словно твои волосы.

— Еще скажи: горячие, как и твои чувства.

— Чувства! Слишком холодное слово, когда говоришь о любви!

— Ценой в тысячу фунтов.

— Люси, ты женщина до мозга костей. Те деньги я заплатил, покупая не твою любовь, а всего лишь согласие твоего отчима на нашу свадьбу. И в этой его прихоти я не нахожу ничего странного, иначе он бы настоял на том, чтобы ты вышла замуж за Рендома.

Люси Кендал снова презрительно надулась.

— Можно подумать, я согласилась бы! — фыркнула девушка.

— Не знаю, не знаю. Рендом — солдат и баронет, красивый, обаятельный, талантливый. Кто станет возражать против того, чтобы выйти замуж за такого парня?

— На это я могу возразить только то, что он, милый мой, не ты.

— Хм-м-м… Никогда об этом не думал, — проворчал Арчи Хоуп.

В ответ его возлюбленная лишь усмехнулась в типично женской манере, и тогда он капризно добавил:

— Нет. Слава богу! Я — не сэр Фрэнк Рендом. Я всего лишь бедный художник, неизвестный, без положения в обществе, работающий в поте лица, чтобы заработать триста фунтов в год.

— Вполне достаточно для одного, жадина…

— А для двоих? — тихим голосом поинтересовался он.

— Более чем достаточно.

— Ерунда, ерунда, чушь какая-то!

— Да что ты говоришь! Я согласилась выйти за тебя, господин Арчибальд Хоуп, и деньги тут совершенно ни при чем. А все дело в том, что я люблю тебя больше денег.

— Ангел! Настоящий ангел!

— Ты сказал, что я настоящая женщина. Что ты имел в виду?

— Вот это, — и он поцеловал ее в горячие губы, но поцелуй этот был кратким, словно укус шмеля. — Нужны ли еще какие-то объяснения?

— Вижу, что ты относишься ко мне не как к ангелу, достойному обожания, а как к женщине… Впрочем, нам пора идти, Арчи, или мы опоздаем к ужину.

Молодой человек вначале улыбнулся, а потом нахмурился, тяжело вздохнул и снова усмехнулся — издалека могло показаться, что он выполняет упражнения какой-то дыхательной гимнастики. Порой странности женского характера ставили Арчибальда в тупик. И он никак не мог привыкнуть к тому, с какой быстротой его невеста переходила с поэзии на прозу и обратно. Но как могло быть иначе? Ему было уже двадцать пять лет, но влюбился он в первый раз — а мужчине порой и целой жизни не хватает для того, чтобы научиться понимать женщин. И когда он уже считает, что знает о прекрасном поле все-все-все, обязательно находится что-то, о чем ему неизвестно: за каждой тайной кроется другая тайна, в каждой загадке прячется новая загадка.