13 марта 1972 г.
За эти месяцы часто говорили по телефону и общались, но я не записывал бесед. Прислал поздравительную телеграмму в день рождения, обещал прийти на юбилейный банкет. Сообщил, что избрали академиком Сербской академии. (Зато у нас он не академик, хотя кому бы быть им, как не ему!) 5 марта я должен был зайти к Л.М., он ждал, а я не смог из-за непредвиденных обстоятельств. И не смог позвонить, чтобы предупредить. Л.М. очень обиделся и не принимал моих объяснений и извинений. Наконец-то сменил гнев на милость. Давно мы не встречались, что-то он постарел заметно.
— Все думаю... думаю. Куда же мы идем? Люди пьют, очумело пьют. Уже за станками бывают пьяными, что случилось?
Я спросил:
— Может быть, исчерпаны ресурсы самой идеи социализма? Или что-то мешает этим ресурсам фонтанировать с такой силой, чтобы захватывать и увлекать? Или кто-то мешает? Посмотрите на руководящих товарищей, их соответствие нашей идее... А ведь от этого зависит ровность напряжения, которое создает вольтову дугу идеи и энтузиазма миллионов.
Л.М. углубился в ассоциации идеи коммунизма и теорий физики.
— Да, не выгорел ли «водород» в идее коммунизма, которая Лениным рассчитана на тысячи лет, а не на 20—30? Но идея предполагает в тех, кто ее реализует в жизнь, могучий интеллект и неиссякаемую революционность, в чем Ленину не откажешь, а вот теперешним ленинцам...
— У вас где-то в «Дороге на Океан», кажется, сказано, что революция делалась во имя чистоты и правды?
— Да, этот роман — вершина моей веры. Сталин хотел, чтобы печатался с примечаниями не под строкой, а чтобы они были втянуты в текст, но я не согласился. Что касается революции, там всякой горечи было. Я высоко чтил своего тестя. Как бы ему ни было трудно, он никогда не сказал ни одного слова ей в укор. И не потому, что боялся, а потому, что считал: так нужно народу. Помню, в 1926-1927-х годах проводилась «неделя сундука»: рабочие ходили по домам и изымали излишки вещей. У тестя забрали отрез на костюм. Но, когда комиссия уже уходила, один из ее членов захватил и настольные часы, якобы в общественную собственность. Я ничего не сказал, но я не оправдываю таких поступков. А вообще-то революция не нуждается в услужающих. В «Дороге на Океан» героиня говорит, что у нас начинают любить смирненьких, а надо бы гордых. Эти не изменят, не предадут, не продадут.
Заговорили о фантастической литературе.
— Фантастика вырождается. Из последних талантлив — Лем. Но он вдруг стал писать фантастику сатирическую, а это фантастике противопоказано. Ирония, как кислота, прожигает ткань. Я верю в фантастику, пока мне говорят с абсолютной точностью и достоверностью.
