— А по ним-то и можно только судить, насколько может быть серьезным писателем начинающий. В первой книге не все заслуга автора, многое — от деда, отца — понимаете, о чем я? А во второй книге проявляется по-настоящему, насколько глубоко копает писатель и способен ли он что-нибудь поднять с глубины.
Я сказал, что многого можно ожидать от средней генерации — Абрамова, Шукшина, Распутина, Бондарева, Белова, Астафьева...
— Да, это талантливые ребята. Но все зависит от того, сумеют ли они перевалить через описательность, орнаментику, выйти на подлинно психологические ситуации, передающие свое время, на емкий диалог, философские обобщения. Смогут ли совершенствоваться, не щадя сил, остаться чернорабочами, каторжниками? Искусство не выносит барства, гибнет от регалий. Оно требует беспрерывного труда. Искусство — слово Божье. Чернила писателя не дешевле крови, а талант — тяжесть, за небрежное отношение к нему надо наказывать.
— Л.М., сейчас много талантливых писателей, но где же великие? Я отношу Шолохова и вас к другому поколению, а где же великие послевоенных времен?
— Это сложный вопрос. Только время определяет величину того или иного таланта. Задатки у некоторых есть, но как будет? Трудно предвидеть.
1 ноября 1971 г.
Беседовали перед отъездом Л.М. в Югославию. Близится юбилей Достоевского. Л.М. явно уязвлен тем, что ему не поручили доклада на юбилейном заседании. Представляю убожество этого доклада, выполненного порученцем ЦК. Я бы отказался, помятуя, что есть Леонов, для которого Достоевский понятнее и ближе, чем для всех нас, хотя я тоже имею свое мнение об этом писателе. Смеется, узнав, что в Лейпциге был доклад «Достоевский и Леонов». Но поясняет: «Конечно, в своих произведениях я пользовался методом Достоевского, разумеется, по-своему, в своих целях».
15 декабря 1971 г.
По вечерам звонит Л.М. Собирается выступить перед молодыми писателями РСФСР. Волнуется: надо ли выступать? Не примут ли они это за попытку поучать? Все-таки решился выступить и ответить на вопросы.
Блестящее выступление на Пленуме, в котором он обобщает многое из того, о чем говорил со мной. Есть и повторы, но Л.М. всегда допускает эти повторы — это его стиль в беседах.
Ответил на вопрос о начале творческого пути. Не раз я слышал об этом, но всегда это звучало как-то по-новому, с новыми красками.
О Достоевском не могу не записать.
— Мне всегда бывает не по себе, когда меня сравнивают с Достоевским. Это, конечно, несравнимо. Но учился я у Достоевского, пользовался его методом, конечно, по-своему, со своими поворотами, в своих целях. Я очень хорошо понимаю то, чего боялся Достоевский. У одного из моих героев есть стихи: «За перевалом светит солнце, да страшен путь за перевал». Вот это «за перевалом» я хорошо понимаю...
