27 сентября 1970 г.
По телефону:
— Поедемте со мной в Болгарию? Ну, чего вы в этой Америке не видели? Если уж поедете, то передайте им, что Леонов до сих пор молит Бога, что благополучно уехал из США, что у него самые жуткие воспоминания, когда в Техасе чуть было не выбросили советскую делегацию. Потрясла меня и жадность издателей. Они много раз издавали мои книги, но не нашли возможным хоть сколько-нибудь заплатить мне. Сказали, что могу купить книг на 75 дол., но потом позвонили: на 50.
30 октября 1970 г.
Через несколько дней Л.М. уезжает в Болгарию... Договаривался я с друзьями болгарами, что его там встретят по первому разряду.
Сегодня, когда мы беседовали, пришли режиссер и его помощники из провинциального театра. Готовят к постановке «Половчанские сады». Они спрашивали, Л.М. объяснял суть своей пьесы.
— Мне повезло, что в театре я работал со Станиславским и Немировичем-Данченко... «Сады» — это оправдание жизни, и то, что человек сделал все и еще немножко ко всему. И вдруг тот содрогнулся — а что не сделал? Не шаржируйте. Один раз только мне хотелось включить в пьесу находку театра: этот герой спорит, он неожиданно засовывает руку в аквариум: рыбки мечутся, как... мечется его душа.
Я не бытописатель. В русской литературе нет человека, который бы был менее бытописателем, чем я. Но я очень люблю бытовую, точную деталь. Вот они едят картошку в мундирах — это не только тепло жизни, чистота ее, но и еще многое другое.
Позвонил по телефону. Только что вернулся из Софии. Говорит радостным тоном: «Все было отлично. Какие замечательные люди, кая прекрасная страна! Приходите!»
Пошел.
— Вы верите в чудеса прорицания?
— Нет, Л.М., я верю в то, что еще очень многого мы не знаем, не догадываемся о многом.
— Ну, вот, я тоже считаю, что, когда природа дала нам мозг, она дала нам его с многократным запасом. Он работает, конечно, весь, но нами освоены небольшие звенья его. Другие же как бы еще вне нашего контроля.
В Болгарии мне была оказана самая высокая честь. Замечательные встречи с людьми, они не были подстроены. Я останавливался по собственному выбору. Люди спрашивали меня о моих книгах, некоторые читали их. Понравился ваш друг Борис Михалков. Он все понимает, с ним легко было ездить по стране. Мне устроили встречу с «бабой Вангой». Она приехала в гостиницу: я спустился вниз, поцеловал ей руку. Она с 15 лет слепая, неграмотная женщина. Прорицательница.
Беседовали мы в другом доме. Она спросила, почему я до сих пор не посетил могилу отца. Еще сказала, что «большой писатель», большая слава, но должен писать больше. О романе сказала: «Сейчас не надо печатать... Года через три напечатаете». В разговоре она говорила о таких фактах, которые я знаю только один... Встречался с «бабой Вангой» я и еще.
