Savatage «Not What You See»
Приблизившись к Маклауду, Митос постарался взять себя в руки и не казаться слишком уязвимым.
— Я думал, тебя уже нет в городе.
— Ты похоронил их, — невпопад отозвался горец.
«Да, и можно было не надеяться, что ты поймешь».
— Может, я не доверяю даже мертвому Кроносу.
Маклауд ничего не ответил. Молчание затянулось и, наконец, Митос решил подтолкнуть разговор:
— Ты пришел только чтобы это сказать?
— На твоем месте я бы не стал рассказывать об этом Кассандре. Думаю, она предпочла бы оставить их тела на растерзание собакам, — натянуто произнес Маклауд.
Митос плотнее запахнул плащ.
— Я не планирую с ней встречаться, — и принялся ждать, когда же горец заговорит о том, ради чего явился.
Но тот молчал, скользя взглядом по окружающим памятникам и не глядя на собеседника.
Митос подождал еще.
Наконец он мягко произнес:
— Дункан.
Тот немедленно обернулся — Митос очень редко называл его по имени.
— Просто скажи то, что собирался сказать.
— Как я могу теперь тебе доверять? — вырвался у того отчаянный вопрос.
— Иными словами, ты хочешь услышать от меня, что я не виноват, — Митос вздохнул — вопреки происходящему, он словно разочаровался в чем-то. — У меня нет для тебя объяснений, Маклауд. Ты или доверяешь мне, или нет, — он бессильно развел руками. — Я не тот, кем был раньше.
Горец отвернулся, а когда заговорил, голос его прозвучал глухо и напряженно.
— Ты вернулся к ним.
— Чтобы выжить. Я очень давно понял, что сделаю почти что угодно, лишь бы остаться в живых.
Маклауд по-прежнему смотрел куда-то в туман.
— А если бы Кронос победил?
— Я бы продолжал выживать, — пожал плечами Митос.
— Даже если бы тебе пришлось стать тем, кем ты был раньше, — это был не вопрос, но где-то в глубине все еще таилось отчаянье, не заметить которое было невозможно.
Митос помедлил.
— Так вот в чем дело, — он еще плотнее запахнул плащ — чертов туман пробирал до костей. — Ты хочешь знать, заплатил бы я душой за возможность выжить.
Они замолчали, и молчали до тех пор, пока оба не испугались, что тишина не закончится никогда, что вот-вот они задохнутся под тяжестью всего, что не могли высказать.
Маклауд первым стряхнул наваждение.
— Туман рассеивается, — заметил он.
Так оно и было — белесая пелена поднималась, превращая небо в безликое серо-белое поле, а Митос даже не заметил.
— Я не знаю, Маклауд, — сказал он после долгой паузы. — Я не знаю, какую цену мне пришлось бы заплатить на этот раз. Не знаю, пришлось бы мне жить без души, — худощавое плечо под тонкой тканью плаща едва заметно дернулось. — Однажды пришлось.
