- Не Петр, а его человек по его приказу, - поправил второй докладчик.
- Верно. Вот воевода и посадил Андрея в холодную. Самовольный Божий суд ведь не суд. И выходит, что сие убийство государева человека. Поэтому ему требовалось время чтобы во всем разобраться. Народ же вышел за него просить.
- Отпустил?
- Отпустил. Куда ему деваться? – вяло улыбнулся второй докладчик.
- Много наварил?
- Воевода то? За то, что Петра сгубил, сказывают, что он сто рублей получил. Тот ведь в сотники метил. Еще десять рублей получил он как долю в возврате долга. Семнадцать рублей на взыскании штрафов с вдовы Петра заработал. Ну и при покупке зерна для нужд разоренного города ранее еще около двухсот рублей. Частью твои, Государь, деньги. Частью пожертвованные церковью от имени Андрея.
- Как это? – в первый раз царь это уточнение не заметил, а теперь оно его царапнуло.
- Они небольшую часть от стоимости краски передавали на нужды города в распоряжение воеводы.
- А откуда вы узнали о наваре?
- Так окладчика спросили. Он про всех все знает. Со всеми купцами дружит. Напоили, показали бумаги, тобой Государь подписанную. Вот он все и вывалил.
- Окладчик – это хорошо. – скривился царь от с трудом скрываемого раздражения.
- Обидел воевода окладчика. Иначе бы промолчал.
- Чем обидел?
- Воевода разорил вдову Петра совершенно и оставил его единственную дочь без приданного. Еще и роду остаток долга пришлось выплачивать. – начал первый окладчик.
- Чтобы не допустить кровной вражды, - продолжил второй окладчик, - он поженил Андрея на дочери Петра – Марфе-бесприданнице. Андрею же он пообещал в качестве приданного нарезать поместье Петра, в котором жило три дюжины крестьян.
- Но обманул.
- И это поместье никому не выделили. А крестьян себе разобрали сотники.
- А окладчика чем обидел?
- Ему он тоже крестьян обещал с этого поместья, но…
- Какой Гришка молодец, - процедил царь. – Прямо слушаю и не нарадуюсь.
Все помолчали. А что тут добавить?
- А что Андрейка? Где он сейчас?
- В поместье своем. Он туда отбыл. Нанял каких-то людей и отбыл.
- Каких-то?
- Кузнеца, разорившегося после нашествия. С женой и двумя детьми. Плотника безного. Нищего с паперти. Двух бобылей да трех вдов крестьянских с детьми малыми, что после нашествия маялись, нужду терпя. Рты же лишние. Еще жену, тещу и двух своих холопов, которых прежде прилюдно объявил свободными. Но они все одно за ним пошли.
- Интересно… - задумчиво произнес царь. – А что он там делать собрался?
