- Мы не смогли узнать. Сказывают, что по осени он с купцом тульским Агафоном о каком-то торге сговорился. Но зерна вряд ли привезет. Там ведь ничего не посажено у него. Да и не кому сажать.
- Очень интересно. – еще тише и каким-то холодным, могильным голосом произнес царь, барабаня пальцами по столику.
- Еще про Андрейку всякие сказки сказывают.
- Он ведь зимовал в отцовском поместье. Там и волчья стая приходила, и медведь шатун, и разбойники. Всех побил и разогнал. Болтают даже, будто бы и не волки то были, а волколаки, которых на него колдун натравил.
- Там еще и колдун есть? – удивился царь.
- Болтают. Но люди любят болтать. Точно же мы не смогли выяснить.
- А что Макарию от Андрейки надобно? Чего в покое не оставит? Вытряс же с мальца уже все до нитки.
- Точно этого выяснить не удалось, - неуверенно произнес третий докладчик. – Но наш человек шепнул, что у них поговаривают, будто бы было бы неплохо, если бы он постриг принял.
- Вот значит, как… - совсем похолодел голос царя, начав отдавать лязгом металла. – Ступайте.
Все трое поклонились и, попятившись, убрались с глаз долой.
Иван Васильевич же уставился в окно, рассматривая облака. И задумался над тем, на кой бес Макарию сдался этот паренек. Да, удумал лампу и печь. Это – интересно. Но он ли? Краску же он из отцовского наследства взял. Может и лампу тоже? С печью не сходится. Но ее устройство тоже он мог откуда-то вызнать. А что если нет? А что если он действительно все сам удумал? Но тогда с краской не сходится…
- Чертовщина какая… - пробурчал царь и скосился на книгу, которую до того читал.
А воевода, конечно, шалун. Вроде и руки погрел, а в его, государя, казну особо и не залез. Так. Маленько. На полшишечки. Иные так залазят, что только пятки торчат. И парня не совсем заклевал. Взял ровно столько, чтобы он сумел верстание пройти...
Послышались тихие шаги и на плечи переполненного волнительными размышлениями Иоанна Васильевича легли достаточно изящные женские руки. Начавшие легко и нежно их массировать…
Царица Анастасия не вмешивалась открыто в дела супруга. Но из-за ее способности гасить природные вспышки гнева приводили к тому, что она частенько была где-то поблизости. И нередко присутствовала при важных переговорах, да и вообще – она удерживала внимание супруга, не оставляя его слишком долго наедине с проблемами. Из-за чего выступала в роли кого-то вроде «серого кардинала» и «ночной кукушки» в одном флаконе. И открыто она, конечно, не вмешивалась в дела мужа, но вот «за кулисами» действовала очень активно. Из-за чего советники из числа так называемой Избранной Рады в изрядной степени нервничали по этому поводу. Ведь ее аргументация подкреплялась сексом и тактильной нежностью. А их ограничивалась только словами. Что ставило их в слишком уж неравные положения. Ситуация усугублялась еще и тем, что Иван Васильевич свою супругу любил без всяких оговорок. И брак этот был по любви, а не из политической необходимости. Что аукалось царю всю его последующую жизнь и непрерывно выходило боком то тут, то там…
