Кадамбари | страница 53



, словно у благого Вишну. Пара его ног, нежных, как ветви Древа желаний, украшена знаками знамени, колесницы, коня, зонта и лотоса{155} и словно бы предуготовлена для почтительного касания тысяч корон подвластных ему государей. А голос его, когда он кричит, силен и звучен, точно грохот большого барабана».

Едва министр так сказал, как вассальные цари, стоявшие у дверей покоя, торопливо расступились и дали дорогу поспешно вошедшему слуге по имени Матанга. От радости глаза Матанги были широко раскрыты, лицо сияло, а на теле поднялись вверх все волоски. Склонившись к ногам царя, он проговорил: «Божественный, судьба благосклонна к тебе, враги разбиты. Живи долго и властвуй над всей землей! Тебе на радость у сиятельного Шуканасы от старшей его жены брахманки Манорамы только что родился сын, подобный Парашураме, родившемуся от Ренуки. Выслушав, да повелевает государь!»

Услышав эти слова, подобные дождю амриты, царь, чьи глаза широко раскрылись от радости, воскликнул: «О, сколько чудесных событий! Верно говорят, что за бедой идет беда, а за удачей удача. Судьба, которая, подобно тебе, Шуканаса, одинаково равнодушна к беде и счастью, сегодня щедро меня одарила!» Сказав это, царь с сияющим от восторга лицом крепко обнял Шуканасу и в знак дружбы поменялся с ним верхним платьем. А слуге, принесшему благую весть, он, взвеселившись всем сердцем, велел выдать такую награду, которая по ценности не уступала самой вести.

Тут же Тарапида вместе со слугами и женами гарема направился во дворец Шуканасы. Все стороны света наполнились звоном тысяч женских ножных браслетов. От быстрых движений женщин, то падая, то взлетая, гремели также браслеты на их руках-лианах, а сами руки с поднятыми вверх ладонями казались лотосами на небесной Ганге, которые колеблет ветер. Ломаясь, падали на землю веточки с листьями, которые они заложили себе за уши. Шелковые платья рвались, цепляясь за драгоценные украшения на подругах. Румяна смывались по́том и оставляли красные пятна на одежде. Тилаки на лбах стали едва заметны, тоже смытые по́том. От громкого смеха куртизанки походили на распустившиеся белые лотосы{156}. Они так спешили, что на их груди беспорядочно прыгали драгоценные бусы. Пряди их волос, свисая на лоб, липли к красным тилакам, а сами волосы пожелтели от туч пудры, висящей в воздухе. Впереди процессии шли, пританцовывая, карлики, горбуны, калеки, немые, глухие, хромые и прочие убогие люди. Женщины подшучивали над старыми слугами, стягивая с них накидки и завязывая их вокруг шеи, звонко, живо и слаженно пели под аккомпанемент лютен, флейт, барабанов и цимбал, танцевали и веселились, объятые великой радостью, и уже не различали, что следует, а чего не следует говорить, точно пьяные, или безумные, или одержимые демонами.