— Возлюбленная моя, — произнес он, — ведь ты же знаешь дорогу домой, правда? Ступай, пока еще не стемнело. А я должен остаться. Я должен помолиться о ниспослании мне совершенной благодати и возблагодарить Господа за обещанную нам чистую радость.
Он опять склонился ко мне, и у меня промелькнула мысль, что он хочет поцеловать меня в лоб. Но он не поцеловал меня. Выпрямившись, он сказал:
— А теперь иди.
И я ушла. Пройдя несколько шагов за деревья, я оглянулась и увидела, что он молится, стоя на коленях. Потом я увидела, как он упал ниц, лицом в снег.
В роще было темно, но когда я вышла на открытое место в поле, там еще брезжила полоска света, холодная блекло-шафрановая полоска на западной стороне неба. И снег отражал эти лучи.
Ночью у себя в комнате я пробовала молиться. Мне хотелось помолиться, чтобы быть достойной грядущих радости и блаженства. Я опустилась на колени возле кровати и неожиданно расплакалась. Я плакала от смятения и одиночества.
На следующий день я, как всегда по понедельникам, находилась в классе геометрии. После урока, выходя из класса, где воображение мое меньше всего занимали конусы и сечения, я разглядела поджидавшего меня в вестибюле Сета. Сердце мое взметнулось, как пламя костра.
Потом я увидела, как серьезно и строго его лицо.
Я подошла, и он тихо поздоровался и выждал, пока удалились проходившие мимо люди, после чего вынул из кармана сложенную газету.
— Вы знаете моего друга Майлса Джебба? — спросил он.
— Да, — сказала я, — видела, но не знакома. Майлс Джебб тоже обучался богословию.
— Утром он вернулся из Цинциннати, — сказал Сет.
Он помолчал, и я вопросительно взглянула на него.
— Где ваш отец? — резко спросил Сет.
— Он… ну он… — Скрытое волнение Сета передалось и мне. — … Дома… В Старвуде.
— Нет, — сказал Сет. — Он был в Цинциннати. Тайно от вас.
Сет передал мне газету, и я раскрыла ее.
Крупная рука Сета шарила по расплывавшемуся передо мной листу. Большой, с расплющенными суставами палец указал нужное место. Отец мой умер, умер в Цинциннати. Тело отправили в Кентукки.
Мне хотелось прислониться к Сету, опереться на него. Он сжал мое плечо.
— Послушайте, — сказал он, — вас обманывали. Я знаю это точно, потому что Майлс врать не может. Отец ваш прелюбодействовал в Цинциннати с некой Мюллер, жил с ней при живом муже и…
— Он умер, умер! — вскричала я, думая о моем отце и его смерти.
Сет, однако, решил, что я имею в виду мистера Мюллера, как бы желая смягчить этим вину отца.
