— Мы делали ремонт в нашем подвале, все закончили, осталось застелить ковры и нагреть комнату. Там была комната моей дочери. Но уверен, мы сможем превратить ее в хорошую комнату для тебя.
Он наблюдает за моей реакцией.
— Зачем ты это делаешь? — спрашиваю я.
Он глубоко вздыхает и громко выдыхает.
— Потому что ты — моя сестра. Потому что я даже не знал, что у меня была сестра, до того, когда два года назад я не узнал, что наша мать наркоманка, которая пренебрегала тобою.
Я вежливо закрываю глаза, чтобы не реагировать на его слова, но меня бесит, как он описал мою маму, несмотря на то, что он прав.
— С тех пор я хотел встретить тебя, удостовериться, что ты в порядке.
— Ты хотел опекать меня? — я уточняю.
Он кивает.
— Да, если о тебе не заботились должным образом. Тогда да, я понимаю, что ты узнала об этом только вчера.
— Как ты думаешь, почему мама никогда не упоминала о тебе?
Он мгновение смотрит на меня, прежде чем ответить:
— Честно говоря, не знаю. Последний раз я ее видел, когда мне было шесть. Ты знала ее лучше, чем я.
Его слова звучат спокойнее сейчас, он не чувствует отказа. Все же, он прав. Я действительно знала свою мать, или думала, что знаю. Она была слабой. Когда я задавалась вопросом, почему она делала что-то или нет, ответ был один, потому что это трудно. Я задаюсь вопросом, почему оставить своего сына было так легко?
— Я хочу, чтобы мы улетели сегодня.
Я снова сосредотачиваю свой взгляд на нём.
— У меня твой авиабилет и вещи. Моя жена занимается вопросом о твоей школе, она позаботится, чтобы ты пошла в среднюю школу.
Я паникую. Снова.
— Но я не могу, я должна похоронить ее. Похороны должны состояться.
Он кивает.
— Я уже говорил с местным похоронным бюро. Я позабочусь об этом, но мы не можем здесь остаться. Я обязан вернутся. Церемония состоится, как только мы будем в Форт Аптон.
— Что ты устраиваешь?
— Ее похоронят на кладбище Сан-Маркса, недалеко от города. Я заказал гроб и надгробный камень.
Я смотрю на него и задаюсь вопросом, сколько он за все заплатил? После того, как она с ним обошлась, я с трудом могу поверить, что он сделал это так быстро. Я чувствую, как глаза горят от слез. Я никогда не смогла бы оплатить все сама.
— Спасибо, — шепчу я.
Его выражение становится сочувствующим, и я вижу другие эмоции, которые напоминают сострадание, не оставляя без внимания его отличающую черту. Я знаю, что должна сменить тему, пока слезинка не упадет.
— Вы говорили о моих школьных документах? — спрашиваю его. — Я должна остаться в том же классе, на том же году обучения.
