Талант и поклонники, или История Марианны Коварской, родившейся под знаком Козерога - Елена Ларина

Женщины стали так образованны,

что их уже ничто не удивляет — кроме

счастливого брака.

О. Уайльд

Православное Рождество я никогда не справляла. Новый год — это праздник, а Рождество — наше, странное, на две недели позже католического — для меня непонятный день. Но праздников много не бывает. Меня отпустили проветриться — дома все налажено, все на местах, и надо время от времени отдыхать друг от друга — чтобы возвратиться потом с новыми силами и впечатлениями.

Машину водить я так и не научилась — но зачем мучиться, следить за дорогой, судорожно нажимать на тормоза, если есть другие способы решить эту проблему? Машина была найдена в Петербурге, с шофером — когда все кончится, мне надо будет просто позвонить, за мной вернутся. А до того — поездка в СВ и полдня прогулки по городу: по Невскому, по Фонтанке, по занесенному снегом Летнему саду, мимо Медного всадника… В Петропавловку, которую я так люблю, я в этот раз не пошла, холодно было слишком, полюбовалась на нее издали.

Я еду неизвестно куда — и, в сущности, неизвестно к кому. Я — заезжая московская гостья, меня вызвонила Ева, встретившаяся мне случайно в Москве полтора года назад. Я, конечно, помню всех, но довольно смутно. Слишком все это было давно и недолго. Но поездка в Питер и посещение виллы меня привлекли — почему нет? Тем более что это будет девичник, и есть шанс посмотреть, в кого превратились те далекие девочки, с которыми я когда-то познакомилась в Петербурге.

К тому же предполагался неизбежный «сеанс черной и белой магии с последующим ее разоблачением» — то есть женские истории. Хороший материал, богатый материал, может потом пригодиться…

Темнеет рано, и подъезжаем мы уже в полной тьме. На крыльце в легком платье, несмотря на мороз, меня встречает Ева.

Я прохожу в гостиную, ставлю сумки с подарками, снимаю шубу. Со второго этажа доносятся голоса, смех. Слышен шум мотора, Ева, извиняясь, бросается на улицу. И возвращается — с кем, неужели с… с Милой?

— Машка?

— Мила!

Ева хлопает в ладоши, кто-то сверху что-то кричит и бежит к нам. А я-то думала, и что всех забыла и что меня уж точно никто не помнит! Не тут-то было! Мы обнимаемся, целуемся, веселье, неразбериха, и уже все чудесно.

Уже почти все приехали — ждем двух человек. Я узнала по именам, как ни странно, всех — и Надю, и Мэри, и Танюшу Никитину, и Свету Чернову!

На кухне в духовке сидит рождественский гусь, по углам стоят гномы — все традиции, отечественные и европейские, перемешались в эклектическом восторге. Елка почти до потолка — у нас дома тоже сейчас стоит такая. Новые времена, большие дома, роскошные серебристые ели — совсем как в тех книгах, которые мы читали в детстве, где клеили цепи из бумаги, сами золотили орехи, развешивали конфеты и пряники, водили вокруг елки хороводы и устраивали балы в больших залах.