— Привет, Райели, я с нетерпением ждал встречи с тобой.
Он улыбается, но, кажется, эта улыбка фальшива. Я почти вздрагиваю от того, что он произнес мое имя, как большинство людей.
— Райели Блэквуд, это Кайл Дин, — сказал социальный работник, продолжая произносить мое имя неправильно, — твой брат.
Я долго смотрю на него. Мы в маленькой комнатке у Социальной службы. Яркие лучи утреннего солнца проникают через единственное окно, которое находится высоко в бетонной стене. Мои вещи упакованы внутри маленькой сумки, которая лежала в нашем шкафу, стоит в углу. Вещи, находившиеся внутри, были взяты из квартиры тогда, когда мне не разрешили вернутся. Очевидно, там еще идет расследование, и нельзя ничего трогать.
— Произносится как Рай-ли, не Рай-е-ли, — сообщаю я ему.
Я вижу колеблющуюся усмешку на его лице, и он посмотрел на социального работника. Ее улыбка испаряется прежде, чем смогла появиться.
— Что ж, Райли, — она начитает, произнося имя правильно, и отдаляется от нас ближе к двери. — Я позволю вам познакомиться, пока я не закончу с документами.
Потом она быстро покидает комнату.
Мой пристальный взгляд постепенно отдаляется от закрытой двери к незнакомцу, стоящему передо мной. Мы смотрим друг за другом в неловкой тишине, и я вижу, что он сравнивает насколько мы похожи, так же как и я.
— Я надеялся увидеть тебя, — говорит он мягко, будто говорит со своенравным животным, которое могло бы легко убежать, если будешь шевелиться.
Трудно смотреть в его глаза, глаза — мамы. Словно читая мои мысли, он говорит:
— Мне жаль твою маму, — когда я молчу, он добавляет, — нашу маму.
— Забавно, — я поднимаю голову, безусловно возмущенная его словами, — она никогда не говорила о тебе.
Его лоб морщится, и он изучает меня с любопытством.
— Если ты пытаешься причинить мне боль, тебе удалось, — отвечает он наконец.
Я удивлена его честностью. Наблюдаю, как он идет к крысиному дивану, и садится, скрестив длинные ноги, и сцепив руки.
— Я живу в Форт Аптон, в Нью-Йорке с женой и трехлетней дочкой, — говорит он мне.
Я стою посреди комнаты и продолжаю наблюдать за ним. Когда я проснулась сегодня утром, часть меня цеплялась за надежду, что это — ошибка. Мне не верилось, что моя мама хранила настолько большой секрет от меня. Но смотря на него, у меня в горле стоит большой ком. Он — несомненно мой брат, и по тому, как он отреагировал на мой подлый комментарий, кажется, даже в ее отсутствие, она смогла его испортить.
