Лифта я ждать не стал, а почти бегом поднялся по лестнице, миновал коридор и только возле дверей своего импровизированного номера остановился. Дверь была приоткрыта на дюйм, и когда я толкнул ее, передо мной предстала вся комнатенка, залитая ярким верхним светом. Кровать была пуста.
Карэн Синклер ушла.
Я медленно вошел, стоял, глядя на открытое окно, выходящее к пожарной лестнице, затем выключил свет. Ветер сменил направление и забивал дождевые струи внутрь, у окна натекла целая лужа, и она продолжала увеличиваться в размерах. Конечно, у них было время и доступ в это жалкое помещеньице в мое отсутствие. Меня слишком долго не было, я участвовал в чужих разборках и разных полицейских мероприятиях, а здесь не тратили времени на разговоры, а просто взяли ее, и все.
Я тяжело опустился на кровать, склонил голову на руки и постарался мысленно прокрутить и просчитать все происшедшее здесь. Наверняка я оставил какой-то след в отеле, и они пронюхали. Но как?
Черт, разве я новичок? Я слишком долго продвигаюсь по жизни опаснейшим из возможных маршрутов. Привык учитывать и замечать всякую мелочь. А на этот раз что- то упустил…
Сколько я так просидел, не знаю. Пол и край постели намокли, мои башмаки и уставшие ноги — тоже. Я ничего не видел, не чувствовал, но из этого оцепенения меня вывел телефонный звонок.
Трубку я снял автоматически.
— Алло.
Даже голоса своего не узнал.
— Добрый вечер, — сказал кто-то.
Голос грубый, с сильным акцентом, но интонация завлекающая, будто на том конце провода ожидают вопросов или приглашают к остроумной беседе.
Я медленно приподнялся, явственно ощущая холод, поднимающийся по позвоночнику. Я сказал:
— Менос Деккер.
— Вы человек, убивающий твердой рукой, — услышал я вновь этот жесткий голос, смягченный доброжелательными интонациями. Я молчал, и он продолжал: — У меня тут кое-что есть из того, что необходимо вам. А у вас, я знаю, находится нечто, позарез нужное мне. Думаю, ничего, кроме обмена, нам не осталось.
Я еще молчал. Я еще думал, как и что ответить, и тут услышал пару щелчков на линии, будто связь прерывалась, а потом ее снова восстановили. Я сказал:
— Я согласен. Как, где и когда?
Выбора у меня не было. Не было выбора вообще.
— Ну вот и прекрасно! Тогда я все устрою сам.
— Сначала я должен с ней поговорить. Я ничего не хочу менять на труп.
Правда, я знал, что она жива, но мне так нужно было услышать в эти минуты ее голос. Наступила пауза, я слышал, как он, отойдя от телефона, что-то говорил. В это время связь опять прерывалась. Наконец я услышал ее голос:
