— И слышать об этом не хочу! Здесь я жизнь прожил и место это ни на что не променяю. Отсюда до самой смерти никуда не пойду!
Тут юноша, молча слушавший беседу двух приятелей, не торопясь встал и, охнув, лениво потянулся.
— Сынок, — обратился к нему дядюшка Бернардо, — запомни:
Не ищет вовсе мать моя
Себе в зятья того,
Кто вечно стонет «ах», садясь,
Кряхтит, вставая, «ох»!
— Да ведь я целых две лиги пешком отмахал, — ответил юноша.
— Целая горсть, а в горсти три мухи! — пошутил Бернардо. — Да кто тебе велел по горам шататься? Ты ведь цирюльник, так не лезь из кожи вон, чтобы стать охотником. К чему ты надрываешься? Хочешь, чтобы тебя сеньором величали? Куда конь с копытом, туда и рак с клешней! Такие, как ты, сынок, частенько с прямого пути сбиваются.
— Дядюшка Бернардо, — ответил юноша, бросая на старика злобный взгляд — язык у вас что-то больно остер и длинен. Да не охота мне связываться со стариком. Скажите спасибо, что у вас седые волосы.
С этими словами юноша удалился.
— Смотря, Хуан Луис Головорез! — крикнул ему вслед Бернардо. — Не слишком ли много о себе воображаешь? Угрозы твои мне не страшны. Меня не запугают и два десятка таких образин, как ты. Верно, я стар, но седина мне не защита от людей без стыда и совести, вроде тебя. Запомни раз навсегда — со мной грубостью не возьмешь!
Было так тихо и ясно, что отповедь старика от слова до слова достигала ушей человека, названного Хуаном Луисом Головорезом, но он, посвистывая и ни разу не оглянувшись, продолжал свой путь.
— Черт возьми, дружище, здорово вы отделали цирюльника! — сказал хозяин корчмы. — Можно подумать, что вы с ним не в ладах.
— Так оно и есть, старина, — ответил дядюшка Бернардо, — знайте, что во всем Хересе не найдется большего плута, чем этот мальчишка. Однако не все его так хорошо раскусили, как я… после одного случая. И он это отлично знает.
— Охота вам связываться с этим задирой! Право, еще поплатитесь за свою неосторожность. Что до меня, то, когда мальчишка проходит мимо, я первый с ним здороваюсь.
— Дружище, мне он не страшен. Верно, у него против меня зуб. Но он знает, что не я, а сам он поплатится шкурой, стоит ему только меня задеть.
Случай, о котором дядюшка Бернардо до сих пор никому не рассказывал, произошел как-то поздним вечером; старик проходил глухим лесом, где Хуан Луис притаился в засаде. Заметив, как блеснул в темноте нож, дядюшка Бернардо с такой силой ударил Хуана Луиса по руке палкой, что тот уронил оружие. Старик поднял нож, который цирюльник пытался у него выхватить, и спокойно сказал:
