Минуту она колебалась, вспоминая прошлое. Но тотчас же поспешила сказать с улыбкой, словно ее радовали собственные слова:
— Я узнаю вас. Вы — кабальеро Тангейзер, тот, который был в любовной связи с Венерой.
Случилось это в «Селест-Отеле» в Авиньоне в восемь часов вечера. Клаудио Борха, издали во время обеда наблюдавший за нею, встал из-за стола, видя, что она приближается к нему, и спросил ее по-испански:
— Вы сеньора де-Пинеда? Я имел честь быть представленным вам в Мадриде. Быть может, вы этого не помните.
Но нет, она не забыла. Она засмеялась и в течение нескольких секунд как бы просила у него глазами извинения за свое невольное веселье.
Оба они вызвали в своей памяти, как и где они впервые встретились. Случилось это за обедом в доме сеньора Бустаменто, — испанского сенатора, который из-за своего личного тщеславия поддерживал отношения с южноамериканскими странами. Перейдя в салон после обеда, гости говорили о тех личностях в литературе и истории, которые им были наиболее по душе. Каждый заявлял, каким из героев он желал бы быть.
Эстела, дочь хозяина, молодая девушка, робким голосом жалела о том, что ей не выпало на долю быть Офелией Шекспира; ее отец, торжественный дон Аристидес, колебался между Ликургом и кардиналом Хименес де-Сиснерос; старый генерал выбрал Юлия Цезаря.
Все желали узнать, кем хотела бы быть Розаура Салседо, вдова Пинеда, богатая аргентинская дама, в честь которой Бустаменто давал банкет. Но эта сеньора, бывшая в Мадриде проездом, жившая большую часть года в Париже, или путешествовавшая по всей Европе, скромно отказалась объявить свою героиню. У нее нет такой. Она довольна своей судьбой. И почти все присутствовавшие сеньоры, отягченные неисполнившимися желаниями и завистью, озлобленные на судьбу, смотрели на Розауру пристально, и в их улыбках было что-то, похожее на цвет желчи. Они с горечью одобряли ее. Чего еще могла она желать? Чего только не дала ей жизнь? Богатство у нее было громадное: богатство американское — миллионы и миллионы. К тому же она была свободна, могла делать все, что вздумается, и красота ее, словно бесконечная весна, непрерывно обновлялась, благодаря роскоши и дорого стоящей гигиене.
После нее настала очередь Клаудио Борха, которого сеньор Бустаменто причислял как бы к своей семье, потому что он был молод и одинок. Многие считали этого юношу, не имевшего определенных занятий, но владевшего значительным состоянием, будущим мужем Эстелы Бустаменто.
