— Разорят они меня, наизнанку вывернут. Пройдет неделя, обозначатся по реке мели, не догонишь тогда лес, оставишь на берегу. Заставлю чертей работать день и ночь! — кричал Укладов, грозя большим волосатым кулаком.
Ходил он по топкому берегу и увязал в ил. Его лаковые сапоги и суконную поддевку зашлепала грязь. Тяжело было грузному купцу, жарко, ходил он с непокрытой головой, картуз его носил маленький юркий доверенный, который заглядывал купцу в глаза и утешал:
— До мелей успеем выгнать. Я ужо нажму как следует.
— Не успеешь — прогоню и огласку сделаю, чтоб никто тебя не принимал.
— Не первую весну леса плавлю, бывали положения похуже, а управлялись.
— На тебя вся надежда, с тебя и спрос будет.
Купец в толпе рабочих заметил Садыка и подозвал к себе.
— Скажи, как живет Магомет Гафаров?
— Не знаю.
— Где зиму-то жил, не в Мелеузе, что ль?
— В Мелеузе.
— И не знаешь?
— Не спрашивай, не любит Садык Гафарова.
— Может, Садык и меня не любит?
— Зачем богатому купцу знать, любит ли его бедный башкирин?
— А я хочу знать. Говорят, башкиры собираются убить меня. Верно это?
— Не знаю.
— Ты не собираешься? Чего молчишь?
— Садык никого не хочет убивать.
— Стало, любишь меня. Скажи, кто собирается меня убить?
— Не знаю.
— Не хочешь, упрямишься? Ну, так я заставлю! — Укладов взял Садыка за грудь и потряс. — Говори! Ты у меня десять лет работаешь, я тебе десять лет хлеб даю, а он сказать не хочет. Кто мой враг, говори!
— Много башкирин твой враг.
— Много? Может, все башкиры?
— Магомет Гафаров не враг.
— Окромя его, все, и ты тоже. Ладно. Сбавить всем башкирам поденную! — приказал Укладов доверенному.
— На много ли?
— По гривеннику против русского.
Тут подскочил к Укладову Бурнус, поднял руки вверх, и, как муэдзин, начал кричать свой намаз.
Заволновались башкиры, ближе, тесней сгрудились вокруг Бурнуса и Укладова. Купец заорал:
— О чем этот щенок гавкает? А? Башкирию ограбили, леса вырубили, степь отняли!.. Эй, ты, бритолобый, у кого научился?
Укладов дернул Бурнуса за руку, но малайка только громче закричал:
— Брось курай, возьми топор и прогони тех, кто грабит наш народ!
— «Прогони»… «Грабит»… Я тебе дам! Народ мутишь. Замолчи, поросенок!
Укладов размахнулся и ударил кулаком Бурнуса в висок.
— Вот тебе, знай наших!
Упал малайка в грязь и дико завыл.
Загалдела густая толпа башкир, завизжала: Укладов схватил из дровяного ската орясину и угрожающе поднял ее.
— Вот, подойди только! Басурманы!
Толпа отступила, и обозленный, нахмурившийся купец ушел от реки к своему тарантасу. Лихая пара умчала его в город.
