— Ты не хуже меня знаешь, что наш гидротехнический бетон зреет сто восемьдесят дней — срок немалый. Бетон окрепнет, наберет силу. Как говорится, всё притрётся и обойдётся. Любишь ты преувеличивать, Алимов.
— Виктор Алексеевич, неужели вы не понимаете, как это ненадёжно. Вода, которая пойдет по тоннелю, быстро смоет наш слабый бетон. Весь этот блок может рухнуть, закрыть тоннель и вода хлынет в котлован. Мы должны вырубить, убрать этот блок, сделать всё заново.
— А ты представляешь, как убрать блок?
— Да… примерно.
— При-мер-но. То-то и оно, что вы всё примерно представляете. А я тебе сейчас объясню не примерно, а конкретно. Сначала надо будет отбойными молотками разделать шов блока, отделить его от соседей. Глубина обделки, как тебе известно, восемьдесят сантиметров, шириной шов надо пускать не уже сорока, притом по всему своду тоннеля. Вдобавок потом ещё арматуру резать — сваркой — каждый прутик. Только на это дельце нужен месяц. Туда двести человек не кинешь, там негде повернуться. Так впятером и придется им вкалывать. Дальше. Взрывать надо мелкими кусочками, чтоб, упаси бог, соседние блоки не нарушить — тоже месяц выкалупывать. Потом очищать потихоньку, латать, готовить, как дупло больного зуба. И только потом снова бетонировать. На эту работу понадобится не меньше трёх месяцев. Соображаешь? На три месяца задержать сдачу основной схемы? Соображаешь?! Думаешь у меня об этом голова не болит…
— Да, но если блок потом рухнет и вода пойдёт в котлован, работы будут приостановлены самое меньшее на год.
— Рухнет? А почему он должен рухнуть? Он ещё наберёт крепость. Раковины можно разделать, в конце концов, есть десятки инженерных решений. Ты вот, что Алимов, не преувеличивай, мы не хуже тебя понимаем, где как действовать. В букву закона не упирайся. Паспорт подпиши. Лаборантку из тоннеля сними — нечего раздувать мелочи, сеять панику. Глупо получается: министр товарищей именными часами награждает, а ты не даешь возможности элементарно оплатить их труд. Я думаю, мы к этому вопросу возвращаться не будем. — «Главный» взглянул в окно и положил руку на телефонный аппарат, давая понять, что разговор окончен.
— Это против всех норм, — тихо сказал Сергей Алимович. — Так не положено делать, — ещё тише добавил он.
— Алимов, не будь формалистом. Формализм — страшное дело, не советую. — Серые, блестящие глаза «главного» стали ледяными. — «Положено». Удачное словечко. Если все делить на то, что «положено», и то, что «не положено», далеко не уедешь. Не упрямся, не трусь. Иди, Алимов, иди. До свиданья.
