Стараясь не пропустить ни слова, судорожно записывая, Слава искал в толпе Сергея Алимовича и не находил его. В заключение выступил главный инженер:
— Дорогие друзья! Внимание, проявленное к нам министерством и лично министром, обязывает трудиться ещё лучше. От того, как скоро закончим мы строительный тоннель и пустим реку по основной схеме, зависит всё наше будущее. Самоотверженный труд звена Семёна Лысцова — порука тому, что нам по плечу наши задачи!
— Хорошие часы, между прочим, жарища, гад! — отдуваясь, говорил Смирнов, когда они возвращались в редакцию. — На двадцати трёх камнях. Ты как-нибудь обыграй это дело в своём отчёте. Рубиновые камни, рубиновые звезды. Между прочим, буква «М» над тоннелем, как над метро в Москве. Можно и в областной газете тиснуть — они с руками оторвут. Загни, старик, обыграй!
— Обыграю, — буркнул Слава.
Алимов был на митинге. Слава не заметил его потому, что Алимов стоял в стороне от толпы, за высоким колесом БЕЛАЗа.
«Что они делают?! Что делают! Как все несправедливо И глупо! — думал Сергей Алимович, понимая, что теперь его положение много осложняется. Неделю назад «главный» говорило с министром, а сегодня уже награждают. Часы доставили с нарочным, самолетом. Нужно наказать, а они награждают…»
Через час после митинга Сергей Алимович сидел в кабинете секретаря парткома, дожидался, пока тот закончит разговор со своим заместителем о встрече рабочих с местными областными писателями.
— Слушаю тебя, Алимов, — сказал секретарь, когда они остались вдвоём, встряхнул белый носовой платок, вытер потное лицо, бритую бугристую голову. — Слушаю.
— Дмитрий Иванович, это ведь обман! А их часами перед всем народом…
— Брось, Алимов, люди героически работали, а ты охаиваешь. Это убьёт задор, пыл. Ох, любишь ты преувеличивать.
«Он повторяет слова «главного» видно, тот уже успел внушить ему…»
— Бетон ещё наберёт прочность, всё будет в поряде.
— Так нельзя… Я не подпишу паспорт.
— Паспорт подпиши, не годится людям нервы трепать. Не будь перестраховщиком, Алимов.
Вошёл Смирнов и сразу же вступил в разговор.
— Правильно Дмитрий Иванович говорит: не будь перестраховщиком. Что ты уперся, как бычок, чудак-человек!
Сергей Алимович зло взглянул на него.
— Я не уперся. Я не только не подпишу, но и настаиваю на том, чтобы в газете напечатали опровержение, бетон вырубили, часы отобрали. Надо всё делать по правилам.
— Шустрый! — превозмогая головную боль, засмеялся секретарь и зажмурился: в голове у него что-то больно задергалось и зазвенело. — Иди, Алимов, иди подумай, а потом придёшь. — Алимов вышел. Секретарь устало махнул рукой, вынул из стола анальгин, разгрыз крепкими желтыми зубами таблетку.
