А весна выдалась чудесная. В высокой траве рассыпались потрясающей яркости цветы. Крупными желтыми гроздьями украсились мимозы. Олеандры вырядились в белые и сиреневые королевские одежды. И окраска цветущих растений была глубже, интенсивнее прошлогодней. Это предвещало хороший год. Мир вам всем! Аминь!
Коун самым тщательным образом вымыл, вычистил, выдраил свою пещеру и сколотил стол на восемь персон: по три с каждой длинной стороны и по одному — у торцов.
Отец накануне праздника Пейсах удалял из дома все, что могло быть квасным (хомец[12]) и торжественно сжигал все собранное в стороне от дома, после чего произносилась молитва и говорилось: «Пусть весь хомец, который у меня был или остался незамеченным, считается несуществующим, и пусть он станет пылью и прахом». (В то время пыль земли была относительно безобидным веществом!)
Сам Коун выступал в роли хозяина дома, а Буз — в числе приглашенных. Кроме того, приглашались пятеро шимпанзе и горилла Джордж. Если он соизволит принять приглашение. Коун надеялся, что Джордж его примет: как-никак ведь и он был одним из постоянных обитателей острова, зачем ему отбиваться от компании? Не стоило продолжать сердиться на него за то, что он так неосмотрительно сгрыз Кол нидрей. Возможно, он по наивности считал, что пластинка — это вафля с ликером, и ему просто захотелось полакомиться.
Придется, раз уж нет почтовой связи, лично сходить и пригласить его. Трудно рассчитывать, что Буз согласится выполнить роль посыльного. Последнее время Коун не встречался с гориллой и только изредка натыкался на места лежанок в траве или на кучки волокнистых испражнений. Буз высказал предположение, что Джордж не появлялся из страха перед ними, шимпанзе.
Коун сказал, что если Джордж придет, он посадит его на почетное место, предназначенное для пророка Ильи.
— Как? Эту толстую, жирную обезьяну? — возмутился Буз. — На почетное место? С какой стати? Разве не я живу в этой пещере?
— Но ведь у нас торжество. Будь великодушен.
— Великодушным — да, но дурачком я быть не согласен. И не говори мне, что тебе нравится это отвратительное чудовище. Я не забыл еще, что ты сказал, когда Джордж искромсал пластинку твоего отца.
— С тех пор у меня было время передумать, и, по правде говоря, у меня есть много оснований, чтобы относиться к нему с уважением. Я вижу в нем не только гориллу.
— Еще бы! Он превосходит размером и глупостью любую другую гориллу.
— Он одинок. Я чувствую, что на его долю выпали еще большие испытания, чем на нашу с тобой. Возможно, он пережил тяжелый кризис. Вид у него свирепый, а сердце доброе. Подозреваю, что это он помог мне, когда я чуть не погиб от радиоактивного отравления. И не забывай, что у него не было твоих преимуществ.
