— По-твоему, конечно, я думаю только о сексе, а я, между прочим, за это время обучил их всех английскому.
Коун был потрясен.
— Ты не шутишь? Ты полагаешь, что это может быть?
— Это не «может быть» — это уже есть.
Коун взял назад свое замечание о времяпрепровождении Буза. Он зажег лампу и раздвинул ветки плюща, прикрывавшие вход.
От холмов по земле протянулись длинные извилистые тени.
— Но ведь у них нет для этого речевого аппарата. У них нет такого горла, как у человека и как у тебя.
— Произношение у них хуже моего, но они говорят, потому что поверили.
— В кого и во что?
— В то, что я им говорил.
— Что же ты им сказал?
— Что если они поверят, то смогут заговорить.
— Невероятно! Если это так, то это чудо!
Буз повторил, что так оно и есть. И еще он сказал, что на острове происходят удивительные вещи.
— В этом году больше фруктов, и они вкуснее, чем были прежде. В извилистых коридорах пещеры, которую мы с тобой однажды нашли, я слышал звуки волшебной музыки, гораздо более красивой, чем в твоем граммофоне. И наконец — мои друзья. Они научились говорить, потому что у них есть вера. Если у тебя тоже есть вера, ты тоже услышишь, как они говорят.
Коун тихо сказал:
— У меня есть вера.
* * *
Каким образом шимпанзе удалось усвоить английский язык — никакому научному анализу не поддавалось, но факт оставался фактом: они его усвоили. Да и уместен ли был научный анализ в столь изменившемся мире? Ни о чем нельзя было говорить с уверенностью, отталкиваясь от предыдущего опыта. Однако после долгого периода сплошных неопределенностей, последовавшего за Великим Опустошением, Коун почувствовал, что в мире появился проблеск надежды и какой-то цели. Не то, чтобы можно было судить о Божественных намерениях, но зачем-то же Он допустил появление на острове группы обезьян, которые пережили Опустошение и Потоп. Разве не для того, чтобы прибыть на остров Коуна и изучить самый распространенный из числа языков «гомо сапиенс»? А может быть, эта Его милость распространилась и на самого Коуна?
В честь знаменательного события — распространения человеческой речи среди обезьян — Коун решил устроить седер[11]. Судя по всему, пятнадцатое число месяца нисана уже миновало, но за неимением календаря он не считал себя ответственным за неточную датировку праздников.
Да и не в дате дело — гораздо важнее, по мнению Коуна, было соблюсти дух и назначение торжества (так себе, небольшой семейный праздник, ничего особенного), с единственной целью собрать вместе всю компанию, чтобы каждый отблагодарил Кое-кого за ниспосланное добро. Что особенного в том, что они позволят себе в чрезвычайно скромной форме выразить благодарность Всевышнему за небольшое улучшение созданных Им немыслимых условий существования? В конце концов, и Его тоже нужно понять: у Него, должно быть, по горло всяких забот! И не мешает принять во внимание, что не всегда Первопричины являются первопричинами, а относительно населения их маленького островка у него могли быть и кое-какие «задние мысли».
