Куляц все еще не могла притти в себя от изумления. Эта скрытная девчонка, вечно сидевшая в уголке со своими книжками, по правде сказать, иногда казалась ей, Куляц, какой-то полоумной. Старшая сестра часто испытывала неловкость от взгляда младшей, не по-девичьи пристального и разумного. Ее даже брал страх, — не спуталась ли Нафисет с нечистой силой?
И вдруг — этот стройный поток разумных, значительных и осмысленных слов, на миг приоткрывших перед Куляц внутреннюю зрелость скрытной души ее младшей сестры. Впрочем, далеко не весь смысл взволнованной речи Нафисет доходил до ее сознания. Только последние слова уязвили ее в самое больное место, и она вскрикнула с горячностью:
— Чтобы Амзан бросил меня? Этого мне бояться нечего!
— Сколько мне приходилось наблюдать, все выходящие замуж утверждали то же самое. Все они верят, что их любовь вечна и непоколебима. Однако некоторых из них — я могу даже перечислить их по именам — мужья выбросили, надругавшись над ними. Чем же ты лучше их? Счастья твоей любви хватит тебе лишь на один год.
— Откуда ты знаешь, что любви хватит лишь на один год? — возмущенно спросила Куляц, вновь принимая грозный тон старшей сестры.
— Если бы невозможно было знать больше того, что сама пережила и испытала, то вообще очень мало можно было бы узнать за короткую человеческую жизнь, — спокойно, ответила Нафисет. — Пример и участь других многому учат. Посмотри вокруг себя, и ты увидишь… Вот хотя бы эта соседская вдовушка — разве она девушкой была менее красива и менее достойна счастья, чем ты? Однако надолго ли хватило этого ее счастья? А если с тобой то же самое случится, что тогда ты имеешь в запасе для своего счастья? Чему научилась, к чему подготовилась?
— А что есть у тебя самой, у такой умницы? — зло спросила Куляц, задетая нравоучительным тоном младшей сестры.
— Пока ничего особенного и у меня нет. Но зато я твердо знаю, что я хочу, и буду иметь.
Так Нафисет старалась втиснуть всю сложность жизни и быта в схему скудных своих наблюдений и незрелых мыслей И все же со своей схемой она была ближе к истине, и Куляц вынуждена была сдавать позицию за позицией. В конце концов, старшая упрямо утвердилась на последнем клочке своей веры.
— Что хочешь говори, но мы с Амзаном никогда не охладеем друг к другу сердцем. Если бы все расходились через год, и жизни не было бы. Посмотри сама: разве мало таких, которые состарились в счастливой совместной жизни?
— Я вовсе не говорю, что люди не жили совместной семейной жизнью. Очень многие и до старости лет сохраняли любовь друг к другу. Но это происходило опять-таки за счет несчастия и рабства женщины, — не унималась Нафисет. — Большинству женщин, во имя того, чтобы в семье были мир и лад, нужно было похоронить все свои мечты о счастье и мириться с положением рабыни. Однако немало и таких мужчин, которые не довольствуются даже этой рабской покорностью женщины.
