Инженер улыбнулся ее искреннему неподдельному удивлению, а Митрофанова Галя опять толкнула ее в бок, — мол, договоришься до чего-нибудь! Но и это не уняло.
— А нас, дур эдаких, будете учить? — засмеялась Настя.
— Будем, всех будем учить. С двадцатого числа — курсы. Вы неграмотные?
— Не-ет, не все… Маруся вот — девятилетку кончила, Галка — тоже ученая, газету может, а мы, — она указала на остальных, — в грамоте не толковы.
К бараку подходили плотники — крупный, разноперый народ. Не ладилось у них дело с десятниками — все подбивали артель расценки поднять повыше, а Дынников заупрямился, и те сбежали, покинув плотников на молодого неопытного парня. Потому и получилось: оконные колоды поставлены без кошмы и прибиты гвоздями, прокладка прогонов на стенах положена в две доски, фальцовка явно плохая.
Поджидая их, Борис Сергеевич ходил по этому деревянному простору, иногда отшвыривая ногой обрезки досок.
— Как устроились? — спросил он между прочим.
— Все вместе, в балаганах живем, — живо ответила все та же Настя. — Как цыгане бродячие.
— А мне в палатках очень нравится, — заметила Мария чистым голосом, какие бывают у девушек, которые умеют петь.
— Вы где работаете? в конторе? — обратился он к ней.
— Нет, в редакции постройковой газеты… Но собираюсь уходить.
— Почему?
— Днем сижу почти без дела, а вечером завалят работой. А мне хочется вечером быть свободной, чтобы учиться. Если Гайтсман не пустит — все равно уйду.
Дынников спросил, где работала прежде, и, узнав, что она была учительницей и знакома с канцелярской работой, предложил перейти к нему в главную контору. Он, видимо, торопился, а Олейникова раздумывала, не зная, принимать ли это нежданное предложение.
— Соглашайся, чего тут, — подсказала Настя. — Ей богу, сумеешь.
В самом деле, пожалуй, не следовало упускать этой прекрасной возможности, какую ищут и не находят другие.
— Хорошо… а когда приходить?
— Завтра утром, — ответил Дынников.
Варвара Казанцева часто уходила на ночь в город, опасаясь за беспризорную свою квартиру, и едва успевала утром к началу работ. Так сама собой ослабла ее опека в бригаде, — на новом месте заводились новые порядки.
Тем временем грузчицы — так продолжали здесь звать их — быстро обжились в палатках, и чем дальше, тем оживленнее становилось тут. В сумерки заявлялись парни из Ключихи и жившие в палатках по соседству.
Сережка Бисеров оказался большим шутником и дружил с Настей, а Володька Сенцов — лихой гармонист — мог без устали играть всю ночь, лишь бы не уходили девки. А те и сами не умели коротать время в одиночестве. Почти каждый вечер собирались в Настину палатку, где было всего веселее.
