Хуан не сомневался, что она свою клятву сдержит. Так вокруг него обвивалась петля, тоньше паутины, но прочнее железных цепей.
— Донна Беатрис, ради меня, — начал умолять её Хуан, но она перебила его:
— Нет, ради меня дон Хуан будет хранить свою свободу и свою жизнь! — улыбка её была в большей степени победоносной, чем печальной. Она знала, какую силу сейчас приобретает её влияние на него, и думала сейчас им воспользоваться.
— И Вы всё ещё хотите оставаться здесь? Или Вы согласны покинуть страну и за границей дождаться более спокойных времён?
Хуан подумал минутку.
— Пока Карлос в одиночестве и без всякой помощи томится в подземельях Трианы, у меня нет выбора.
— Тогда Вы знаете, чем рискуете. Это всё, — поставила точку донна Беатрис.
В невероятно короткий срок любовь и страх за любимого превратили юную наивную девушку в страстную исполненную решимости женщину, с пылающим огнём южного неба в сердце.
Прежде чем проститься, Хуан выпросил себе позволение при возможности навещать её. П тут она опять проявила весьма удивительную предусмотрительность. Она просила его остерегаться кузенов, дона Мануэля и дона Балтазара. При малейшем подозрении они способны сами донести на него, чтобы обеспечить себе долю его имущества, но они могут добиться этого и без столь позорящей низости, убрав его с пути с помощью своих кинжалов. В любом случае частое присутствие Хуана в доме нежелательно, пожалуй, даже опасно; но она согласилась с помощью условленных знаков уведомлять его, когда он может её посетить. Так Хуан простился с нею, и с тяжёлым сердцем покинул дом своего дяди.
Глава XXVIII. Пожинается буря
Утрачено все, исключая единственно эту ничего не значащую жизнь.
(Байрон)
Прошло почти четырнадцать дней, пока трепетавший на ветру за оконной решёткой тончайший кружевной платочек не возвестил Хуану, что завтра можно будет нанести визит донне Беатрис. Его впустили, но он напрасно обошёл патио и прилегавшие комнаты и галереи — нигде он не увидел дорого лица. Не было никого, даже прислуги.
Был вечер накануне дня Вознесения, и почти весь дом вышел посмотреть, как ларец для хранения святого причастия будет торжественно перенесён в кафедральный собор и там установлен для проведения завтрашнего праздничного церемониала. Хуан решил, что это подходящий случай, чтобы утолить свою тоску и побыть в комнате, где так долго жил его брат. В противоположность утверждениям дяди он был уверен, что непременно найдёт там что- нибудь, что адресовано ему — хоть строчку, хоть слово, не мог же его любимый брат уйти и ничего, ну совсем ничего ему не оставить!
