Глупо, конечно, попадать в милицию. Тем более Руслана впутывать в эту скверную историю. Он-то в ней совсем ни при чем. Вовка побоялся отвозить картошку, и Руслан пошёл мне помочь.
Оказывается, следователь докопался, что нас было двое. Мы с Вовкой оставили улики. Я-то сразу сознался. Я и не хотел скрывать, я же сам привёз мешки обратно. Руслан тоже не стал особенно спорить.
— Предположим, был я, — сказал он. — Разве от этого дело меняется? Хозяйка нас простила. И это теперь наше дело, а не ваше!
Хозяйка оказалась знакомая. Это её часы «Павел Буре» продал Яшка осенью. Сыну она отправила посылку, но он всё равно умер там же, в госпитале, от общего заражения и ещё от чего-то. Она говорила, да я не понял.
Хозяйку звали Полиной Гавриловной. Она хотела напоить нас чаем, показала фотографии мужа и сына, всплакнула.
Нас увели прямо от неё. Какая-то неувязка получилась.
«Если бы, — сказали нам, — вы вернули ворованное до прихода следователя, тогда было бы одно. Теперь дело начато. Теперь другое». Ерунда! Думать не хочется.
В городе весна в полной силе. Почки обычно распускаются неожиданно. Наступает день, когда улицы оказываются под зелёными шапками. Город наш тоже вроде весеннего дерева. Смотришь — и вдруг на месте развалины видишь целый дом. Два месяца назад были стены, а сейчас уже застекляют окна.
Когда мы вернулись из эвакуации и шли по главной улице, на проспекте не было ни души. Сегодня мы идём глухими улицами, и всюду шумят лебёдки. Мы подходим, и каменщики, штукатуры, плотники прекращают работу и долгими, пристальными взглядами провожают нас.
Город встаёт, как больной с постели после тифа, и невыносимо стыдно идти по его улицам под конвоем. «Знакомых бы не встретить», — думаю я, и сразу навстречу попадается Яшка.
— Здорово!
Он подходит к нам и протягивает единственную руку.
— Отойдите!
Старик милиционер хватается за кобуру.
— Не положено! Стрелять буду!
— Пх! — смеётся Яшка и толкает старика пальцем в живот. — Нашел чем пугать!
— Не положено! — ещё больше кипятится старик.
— Перейди на другую сторону! — просит Яшку Руслан. — Этот милиционер нам голову продолбил.
— В рапорте напишу! — пугает старик.
— Что случилось? — спрашивает, отходя, Яшка.
— Недоразумение, — объясняю я.
— Всё-таки за что? — настораживается Яшка.
— За воровство.
— За это отпустят, — успокаивает Яшка. Он постепенно отстаёт от нашей процессии.
Старик милиционер ворчит добрых три квартала, требует, чтоб мы держали руки за спиной, не смотрели по сторонам.
