С мольбой он обратился к Зуфару:
- Друг, где у тебя открывается? Покажи, где открывается. Пойдем!
- Что ты говоришь? - прикинулся непонимающим Зуфар, хоть и отлично понял, чего хотел от него этот с трусливо бегающими глазами шашлычник. Чего тебе? Чего вам тут надо? Здесь государственный груз. Уходите! Вы не смеете здесь быть. Вы ответите по закону.
Он даже шагнул вперед. Сардар весь забренчал и зазвенел и как-то ощерился, совсем стал колючий. Усы-жгутики угрожающе шевельнулись. Но тут ветер бросил ему в лицо целый косяк колючих песчинок со снегом. Судорожно оторвав руку от маузера, туркмен принялся протирать глаза,
И от этого жеста неясная, но очень важная мысль вдруг искоркой мигнула в мозгу Зуфара.
А Тюлеген весь скорчился от ужаса. Он заслонил собой калтамана от Зуфара и жалобным голосом канючил:
- Он заплатит! Сардар тебе заплатит. У господина сардара много желтеньких... полный кошель... круглых звенящих николаевских червонцев... Сардар заплатит. Послушай меня, не хорохорься: никто не узнает. Возьми деньги, открой заслонки! Пусть все утечет в Аму. Тихонечко утечет, неслышно. Тебе ничего не будет, никто не узнает... Оправдаешься: прохудилась баржа... Утекло, не заметил. Показывай, где заслонки!
От ветра по складкам синих щек сардара скатывались слезинки. Он был зол, страшно зол на эту, такую подозрительную, непривычную реку, на ветер, больно плюющийся песком, на этот ненадежный железный, скверно пахнущий каюк, на этого наглого мальчишку, смеющего говорить "Убирайся!" ему, великому сардару.
- Хи-хи-хи! - совсем неожиданно Овез Гельды издал странный звук, мало похожий на смех. - Заплатит! Кто заплатит? Курдюк туркменского барана пустая сума нищего... Хи-хи!
Он чихнул и остервенился:
- Хватит! Давай ты, щенок, покажи этому... Тюлегену, как вылить из твоей лодки бензин-керосин. Быстро поворачивайся! А не то!
Сардар озирался. Тревога распирала его. Он привык прочно стоять ногами в стременах, а не плясать по шаткому, скользкому железу. Палуба под ногами раскачивалась, уплывала. Сардар стоял нетвердо, и угрозы его звучали тоже нетвердо.
- Не надо грозить, - пискнул Тюлеген. - Простак Зуфар мусульманин, не успел обсоветиться. Он понимает дело мусульман. Не надо угроз!
- Мусульманин или не мусульманин! Кому какое дело! - рявкнул сардар. - Молитвы оставь жирнякам муфтиям в Бухаре. Я худой, я злой! С аллахом ли, без аллаха ли! Только, эй ты, плохо тебе придется, если не послушаешься. Ну, давай!
