— О чем? — насторожился он.
— Как-никак я в отделении человек временный. Уйду, а вы вернетесь. Да и опыта у меня маловато. Вот хочется узнать, как работаете.
Он вскинул белесые брови и взглянул на меня с чувством превосходства. Мой приход, видимо, ему очень польстил.
— Хорошо, что пришел! Немного запоздал, правда. С этого надо было начинать. Я бы сразу тебя направил… А то уже напутал малость.
— В чем именно?
— Ругаешь кого не надо и кому не надо благодарности сыплешь.
Да, хотя Козлов и в госпитале, но информация у него, видимо, полная. Правда, с некоторыми преувеличениями…
— Это вы о ком же? — спросил я.
— Если пришел говорить — не крути! А то разговора не получится.
— Я и пришел говорить прямо.
— Ну так вот, — он хлопнул ладонью по краю скамейки, — ты моих людей не трогай! Богатенкову авторитет не подрывай! На него, можно сказать, вся рота равняется. Он член комсомольского бюро! Его портрет в галерее лучших ударников! Он все наше отделение в передовые выводит. А кто его создал? Я!.. — И он ткнул себя пальцем в грудь.
— Но ведь слухач-то он неважный! Пять грубых искажений в одной радиограмме…
Козлов иронически засмеялся:
— Пустяки! Потренируется несколько часов, все будет в порядке.
— Но он как раз и не тренируется.
— Заставь! Ты же теперь командуешь! Выходит, это твоя недоделка! А он тут ни при чем.
Я только вздохнул. Выходит, я же и виноват.
— Папиросы есть? — спросил Козлов и протянул широкую сильную ладонь с короткими пальцами.
Закурили. Он насмешливо поглядывал на меня, видимо стараясь понять, как я усваиваю его указания.
— Все понял? — наконец спросил он.
— Да, начинаю понимать, — ответил я.
— Понимай!.. Учись!.. А вот опять же насчет Северцева. Почему ты на него не опираешься? Этот парень вострый! Правда, — он повернул ладонь ребром и покачал ею, — верткий! Его не ухватишь. Но полезный…
— Чем же он полезный?
— Преданный он человек! Всегда вовремя подскажет!
Я вспоминал все перипетии моего разговора с Северцевым, его лицо, его вороватый шепоток, захотелось возразить Козлову, но я удержался, все больше понимая, что это бесполезно.
— А вот насчет Артамонова вы не правы, — сказал я.
Он вдруг вспыхнул:
— Что ты о нем знаешь? Этот тихоня завтра на тебя рапорт трахнет! Жаловаться любит много. То не так, это несправедливо!..
— Я что-то не слышал, чтобы он жаловался.
Козлов помотал головой.
— Экий ты человек! Ты советоваться пришел? Меня слушать или учить?
— Слушать.
— Так и слушай! Нечего Артамонова развращать. Ты уйдешь, а он мне на голову сядет.
