В первый же выходной день отпросился у лейтенанта Корнева на несколько часов. Купил в лагерном магазине яблок, конфет и пошел в село, где на окраине, в небольшом, одноэтажном деревянном доме размещался лагерный госпиталь. Туда обычно помещали тех, кто простудился или получил легкую травму.
Еще у калитки я услышал, как за кустами лихо щелкают костяшки домино, — больные «забивали козла». Короткая тропинка привела к дому, на крыльце стояла молоденькая сестра в белом халате.
Пока я шел к ней по дорожке, она глядела на меня строгими серыми глазами.
— Вам кого, товарищ?
Я робко сказал:
— Сержанта Козлова.
Сестра пытливо взглянула на мои кульки:
— Консервы нельзя! Селедку нельзя! Колбасы тоже нельзя!
Четверо игравших сидели под кустом вокруг стола и не обращали на меня ни малейшего внимания. Плотный, с озорным лицом парень в сером больничном халате изо всех сил стукнул костяшкой по столу и прокричал: «А у меня „Марат“!» Это значило, что он выставляет две шестерки.
— Козлов! К тебе пришли!.. — сказала ему сестра.
Игра прервалась. Козлов с любопытством взглянул на меня, и на его широком лице появилось выражение крайнего неудовольствия.
— Ты что, из штаба?.. Дело какое?..
— Нет, — сказал я, — к вам лично.
Партнеры зашумели. Игра еще не кончена, и прерывать ее из-за непрошеного посетителя никому не хотелось. Козлов бросил на меня сердитый взгляд, но я сказал, что не тороплюсь и могу подождать. В этот момент с крыльца спустился еще один любитель «забоя» и бодрой походкой направился к играющим. Козлов передал ему фишки — и это успокоило партнеров.
— Ну вот, лады, — сказал Козлов, взял палку, которая стояла рядом с его стулом, оперся на нее и заковылял ко мне, стараясь как можно легче ступать на левую ногу. — Ну, где мы сядем? Можно там.
Он подвел меня к скамейке, стоявшей поодаль, и осторожно опустился; держа ногу на весу, аккуратно прислонил к скамейке палку и как-то добродушно улыбнулся.
— Вот подковался немного! Думал, на три дня, а уже почти месяц тут прыгаю!.. Не срастается, проклятая!
Я протянул ему кульки. Он поблагодарил и положил рядом на скамейку, не развернув.
— Ну, я уже догадался, кто ты! — произнес он с дружеской грубоватостью. — Ты Березин. Стажер. — И, лукаво взглянув на меня, подмигнул. — Ребята приходили, рассказывали, как ты там орудуешь!
— Жаловались, наверно?
— И это было!.. Ты, видно, в людях плохо разбираешься. В этом твоя беда. Ну ладно. Зачем пришел?
— Да вот, посоветоваться…
