— Кто это? — Лямут обернулся к шефу.
— Инспектор Потапенко, господин полковник, — ответил тот, благоразумно опуская название отдела и моё скромное положение стажёра.
Полковник пожевал губами, мрачно посмотрел на меня и выдавил:
— Ну?
— Вы сказали, что знаете, где живёт Фаст. Можно поинтересоваться, ваши люди обыскивали его дом?
— Инспектор… как вас там… Потапенко, вы в своём уме?!
— Господин Полковник, это вовсе не праздное любопытство. Возможно, наш отдел уже решил проблему Фаста, но мне необходимо уточнить некоторые детали.
Лямут снова обернулся к шефу, и в его глазах явно читался вопрос: этот мальчишка — сумасшедший? Только вот шефу терять было уже нечего. Поэтому он рискнул:
— Я вас прошу, полковник, ответьте этому юноше.
— Да, мы обыскивали дом Фаста, — чуть помедлив, заявил тот.
— А не было ли там комнаты… или другого помещения… где хранится очень, подчеркиваю, очень много старых детских игрушек?
Взгляд полковника изменился. Теперь это был подозрительный взгляд профессионального сыщика.
— Очень много — нет, — ответил он, — но мы действительно нашли тайник, в котором лежали плюшевые мишки, игрушечные ковры-самолёты и всякая прочая дребедень.
— Тогда я знаю, как нам лишить Фаста удачи! — решительно заявил я. — Более того, уверен, что он попадётся в самое ближайшее время.
Недели через две мы всем отделом сидели в таверне Бритого Гнома, отмечая успешное окончание дела — ведь дело закончено лишь тогда, когда сдан последний отчёт. Пили замечательный темный эль и слушали живую музыку в исполнении маленького ансамбля из городских предместий. Таверну на целый вечер оплатил Михаил Степанович в благодарность за возвращённый ему детский мяч. Сам он сидел тут же, рассказывал смешные истории, пил вместе со всеми и вообще оказался мировым мужиком.
— Совсем забыл, — вдруг заявил он после очередной выпитой чаши, — я же тебе маленький презент принес.
— Какой? — заинтересовался я. Большие презенты от профессора мы все уже давно получили.
— Вот, — и Михаил Степанович вытащил яркую открытку с рекламой нового сна. На открытке крупными жёлтыми буквами на фоне ночного города было написано «Мажмемуратик возвращается».
— Я свой мяч Ваське Коновалову отдал, — глядя на моё удивленное лицо, пояснил профессор, — временно. И предупредил: я тебя только вытащу, дальше — сам.
— А я помню его первый фильм, — заявил Абатыч, заглядывая мне через плечо, — идиотская история о добром духе, разыскивающем пропавшую принцессу. Я её и в детстве-то терпеть не мог. Представляю, что…
