Я обожала доктора Хамильтона, и сделала бы для него все, чтобы мне стало лучше. Фрейд описал этот феномен в 1900-х; он назвал это «лечением посредством переноса». Как школьница с яблоком, я была готова отполировать мое душевное здоровье и отдать его моему чудесному доктору.
Всего через неделю я сказала доктору Хамильтону, что я хочу выйти из больницы, и поскорее. Еще через неделю я твердо и официально заявила, что готова уйти.
«Элин, вы уверены?» — спросил он. В его голосе я услышала скептицизм и подлинную озабоченность. «Вы же знаете, что нет ничего стыдного в том, чтобы быть в больнице, пока вас лечат от болезни».
Да, да, я была уверена. «Я хочу вернуться к моим занятиям», — сказала я. «Но когда я выйду отсюда, вы сможете продолжать принимать меня амбулаторно?»
Я была благодарна, когда он сказал, что он не только отнесется с пониманием к моему решению уйти, но и продолжит работать со мной амбулаторно. Другие работники, однако, были явно встревожены: я видела это по выражению их лиц, да они и открыто об этом говорили. Медперсонал расспрашивал меня о моих планах и предупреждал по поводу моих ожиданий от жизни в мире. «Не переживайте, если вам придется вернуться», — сказали они. «Это иногда случается». Нет, нет, со мной этого не случится.
Всего лишь после двух недель пребывания в клинике я выписалась, и вернулась в общежитие и к занятиям. Всем, кто спрашивал, я сказала, что была на каникулах и с нетерпением ожидала начала нового семестра. Мой прежний преподаватель ушел в творческий отпуск; к счастью, мой новый преподаватель был согласен на более тесную работу со мной. В моей сумочке я постоянно носила визитную карточку доктора Хамильтона с записанным временем нашего приема на следующей неделе. Все складывалось как нельзя лучше.
* * *
Ко времени моего второго амбулаторного приема у доктора Хамильтона — через четыре недели поле того, как я начала принимать амитриптилин — нам обоим стало ясно, что лекарство достигло того эффекта, ради которого я согласилась его принимать. Я была веселее, и не такой печальной. Несмотря на то, что физически у меня было не совсем столько энергии, сколько мне бы хотелось, умственно я была более активна, более сконцентрирована, а мысли о самоубийстве почти совсем исчезли. Я начала получать удовольствие от жизни — еда казалась вкусной, воздух и даже дождливая английская погода мне нравились и, что еще важнее, я могла сосредоточиться. Однажды вечером я пришла в восторг, поняв, что читая очень сложный учебник в течение трех часов, мне ни разу не пришлось остановиться и начать заново, пытаясь распутать текст и понять, о чем он, взяться за голову руками и плакать в отчаянии. Нет, я понимала то, что читала. Постепенно я начала разговаривать с людьми в общежитии и в студенческом городке по дороге туда и обратно. Я сходила на несколько университетских мероприятий и даже на ужин. Все опять вставало на свои места; я вставала утром, я выходила на улицу, я училась, я разговаривала с людьми, они разговаривали со мной. Я ела, я работала, я спала. Простые радости и цели, все казалось возможным. Несмотря на мой «тренинг» в Операции Возврат, у меня возникли сомнения — может ли такое быть, что лекарства все же могли мне помочь?
