— Боря, — окликнула Лида. — У Юльки остался пенициллин на вечер? Придет сестра…
— Нет.
— Ну вот, — сказала она. — Опять мне приходится думать обо всем. Сходи уж, сделай милость.
Он поднялся.
— Двух слов не могу связать сегодня, — пожаловалась Лида, пока он одевался.
Борис Борисович открыл дверь.
— И не задерживайся нигде! — крикнула она вдогонку. — Помнишь, что тебе сегодня раньше на работу?
На улице оказалось прохладно. Резкий ветер погнал с шелестящим шумом и хлопаньем газету. Жалобно поскрипывал над Кулябкиным фанерный флажок автобусной остановки.
Несколько человек пенсионного возраста трусцой прогарцевали мимо — «бегом от инфаркта». Кулябкин проводил их ироническим взглядом.
Он шел к Среднему проспекту наискосок, дворами, к маленькому, старинному дому-развалюхе, где испокон веков ютилась аптека. «Четыре случая, — думал он, — и вся работа. Даже неловко. Нужно рассказать, как было. О каждом больном. Я всех помню. Но Васильев, конечно, будет недоволен…»
Он миновал вереницу аптечных окон, зачем-то перечитал рекламу «Пользуйтесь патентованными средствами», пересчитал большие, как пушечные ядра, витамины — они бутафорской горой возвышались в следующей витрине, — раскрыл тяжелую аптечную дверь. «Покажу кардиограммы до и после кислорода. В конце концов, я зафиксировал факт, это неоспоримо. А выводы пусть делают сами…»
Он забыл на секунду, зачем оказался в аптеке. «Если и делать выводы из моих наблюдений, то только один: как мало мы знаем…»
Какой-то мужичок в заляпанной белым рабочей спецовке переходил от витрины к витрине, читал названия лекарств, медленно шевелил губами.
Высокая стройная блондиночка фармацевт стояла в стороне и безразличным потухшим взглядом глядела куда-то сквозь стены.
Борис Борисович протянул рецепт.
Девушка взяла бумажку, наколола ее на металлический стержень, сказала: «Рубль в кассу» — и тут же выложила флаконы на прилавок.
— Мне бы от живота, — пожаловался мужичок. — Сальца поел на ночь. Как утром взяло, так и крутит.
— «Крутит» для меня не диагноз.
— Не болит, — разъяснил мужичок, — а тоскует.
— Возьмите салол с белладонной, — вмешался Кулябкин. — Должно помочь. И рецепт не нужен.
— Можно? — спросил мужичок у девушки.
— Ваше дело, — отрезала она. — Я за чужие советы не отвечаю. Платите три копейки.
И бросила на прилавок картонную коробочку.
Лифт спускался. Показался шланг, потом плавно проплыла кабина.
Дверь открылась.
Борис Борисович поднял глаза и увидел женщину. Из светлого пространства лифта она собиралась переходить к нему, в темноту. Стало тревожно, и он отступил.
