— И все?
— Все.
— Надо же! — похвалила Юлька. — Даже не слыхала.
В ее глазах стояли слезы.
В кабинете зазвонил телефон. Лида сняла трубку.
— А, Сысоев, — сказала она приветливо. — Рада тебя слышать… Да, грызу науку, ты угадал… Боря?..
— Мне некогда, — крикнул Кулябкин.
— Боря занят, — сказала она. — Он помнит, сегодня на час раньше. Кто? Профессор Васильев? Господи! Позорище-то какое, Борис не готовился совершенно…
Сысоев что-то еще говорил ей, Лида сказала: «Отлично, заходи» — и повесила трубку.
— На конференции будет Васильев, — сообщила она.
— Я понял.
— Ты даже не сказал мне, что у тебя доклад… Может, посоветовала бы что.
— Ну уж, доклад, — отмахнулся Кулябкин. — Десять минут разговора, четыре случая.
— А Сысоев…
— Мало ли что может наговорить Сысоев.
— Жаль, — разочарованно протянула Лида. — Я думала, ты занялся серьезным делом.
— Где уж мне, — сказал Кулябкин, вытирая руки.
Повесил полотенце и подошел к Юльке.
— Что будем теперь делать?
— Порисуем? — попросила она.
Он кивнул, стал раскапывать кучу игрушек в углу комнаты.
— Папа, — позвала Юлька. — Краски тут.
Она подняла подушку: на наволочку налипла целая гроздь.
Кулябкин быстро поглядел на дверь, смахнул их в ладонь.
— Каша! Горит каша! — из кабинета закричала Лида.
В два прыжка он был на кухне, выключил газ и стал дуть на кипящую, вылезающую из кастрюльки массу.
Вошла Лида. Молча вылила кашу в раковину, стала отмывать стенки кастрюльки.
— Дай уж мне, — попросила она, — так будет быстрее.
Он подчинился.
Когда каша была съедена, Борис Борисович выскреб дно кастрюльки, собрал остаток и протянул Юльке.
— За мамино здоровье.
— Э-э! — сказала Юлька и погрозила пальцем. — Уже ела… Давай-ка ты…
— Это несправедливо, — сказал Кулябкин, но ложку облизал, поднялся. — Теперь каждый будет заниматься своим делом, ладно?
— Какие у тебя дела?
— Разные. — Он увидел интерес в глазах дочери и объяснил: — Хочу почитать одну книжку.
— Тогда почитай вслух.
— Тебе будет непонятно. Это про болезни.
— Про болезни, — разочарованно протянула Юлька. — Но ты же все знаешь.
— Как это все? — почти возмутился он. — Все никто не знает. У меня был больной на прошлом дежурстве, и я не очень-то в нем разобрался.
— Значит, он умер?
— Нет.
Он сел за стол, раскрыл книгу и стал читать. Юлька следила за ним.
— Не понимаю, — сказала она. — Если не умер, значит, ты его вылечил.
— Вылечил, — согласился Кулябкин.
— Чего же читать?
Он вздохнул, перевернул страницу и что-то подчеркнул карандашом.
