— Колодец, Сергей, мне местные тут рассказывали, был и раньше. Обычный — артезианский. А «явления» — или чудеса — верно, где-то с весны того самого года стали случаться. «Замороженные», ясно, с Колодцем связаны… А вот Батька… Не знаю, Сергей, не знаю… Я, понимаешь, думал и сам об этом… И много думал… Да, «замороженным» Иннокентий Глебович помогает… Но только… Я тебе уже говорил про его глаза… Серые, ледяные…
— Ой, как интересно, Иван Адамович! — колокольчиком засеребрился Светин, особенно звонкий от любопытства голос, — а может быть, он их сам же и замораживает?! Может быть, он экстрасенс или гипнотизёр? Или даже из Посвящённых — из Шамбалы? Или, — Света расфантазировалась безудержно, — Пришелец? Из Другого Измерения? А что? У нас в Усть-Донецке многие видели НЛО! Мне Нинка сама рассказывала! Ей, правда, Они дали понять, что не из другого измерения, а с Юпитера! Но всё равно — Пришельцы! И если ваш Иннокентий Глебович…
— Стоп, стоп, стоп, Светочка! Мы ведь сейчас ни куда-нибудь — в Ставку. А там, знаешь ли, язычок распускать не следует. Батька, конечно, не то, что некоторые из «степняков» — не обидчивый. И всё-таки…
— А что — «заморозит»?
— Ох, языкастая. Как есть — сорока! Верно Сергей заметил.
— Я же пошутила, Иван Адамович. Я только здесь. А в Ставке, знаете, буду какая тихая. И воспитанная. Как английская леди. Честное слово.
В пол уха слушая Светину с майором шутливую перепалку, Сергей, перескакивая с одного на другое, думал о разном — не углубляясь, вскользь: о погоревшем отпуске, о загадочном Батьке, о «замороженных», о Колодце и… о приключившейся вдруг попутчице — о Свете. Давно уже, лет эдак семь или восемь, ни одной женщине не удавалось вот так — сразу! — заинтересовать его. Причём, не лицом, не фигурой — в темноте он их толком-то и не разглядел — а окраской голоса, живостью и непринуждённостью разговора. Не развязностью, что, к сожалению, встречается сплошь и рядом, нет, именно — непринуждённостью. Сочетанием почти детской непосредственности, лёгкого, чуть ироничного, юмора с точностью — по Сергееву мнению, у женщин встречающейся нечасто — выражения своих мыслей.
— Сейчас направо, — голос Ивана Адамовича вывел Сергея из задумчивости, — переедешь мостик и сразу же затормози. Это у нас вроде несменяемого пароля. До КПП оттуда триста метров — увидят и поймут, что свои.
— Так ведь, Иван Адамович, вся Степь, небось, знает об этом «пароле»?
— Знает, конечно. Но если остановился — значит, не нападаешь. Да и чужого видно заранее.
