— Как раз этого ему, наверное, и не надо, — ответила она.
Александр поглядел на нее, поправил сползавший с плеча пиджак.
— Ишь ты… может, ты и права. Слушай, Ирка, давай сходим в клуб.
— Я не пойду.
— Как хочешь, — сказал он с деланным равнодушием. — А я пройдусь, я сегодня отоспался. Ну пойдем, чего ты, в самом деле?
— Я же сказала… Иди, сегодня танцы, я объявление видела. Отчего бы тебе не сходить? В самый раз — все в сборе.
— Опять намеки?
— Что ты… Разве я имею право? Просто мне некогда, стирки много набралось.
— Ладно. Спокойной ночи, Ирина.
— Спокойной ночи.
Они разошлись, не решившись подать друг другу руки, и оба не понимали — почему, и только Ирине захотелось догнать его и пойти рядом, и она, упрямо сведя брови, стала считать шаги до своего дома, шла и считала, и все кругом было для нее привычное и свое, и она скоро успокоилась.
7
Возвращаясь домой ближе к полуночи, Александр бездумно насвистывал немудрящую песенку; было свежо, по сторонам темнели спящие дома, широкие ветровые полосы неясно перечеркивали небо. «К погоде», — подумал он, останавливаясь и напряженно присматриваясь: впереди на дороге что-то темнело. Он подошел ближе и различил сидящего человека, сразу подумал о Васильеве, и хорошее настроение словно ветром сдуло, он подошел ближе, присел на корточки и спросил удивленно и с досадой:
— Павлыч, ты?
В ответ раздался хриплый смешок. Васильев засмеялся прямо в лицо Александру, и тот невольно поморщился от едкого водочного перегара.
— А, это ты, Сашка? — сказал Васильев, делая руками вокруг себя что-то непонятное. — Видишь, шел домой и присел на минутку отдохнуть. Ты иди себе, иди, не мешай.
— Хватит, Павлыч, вставай, пойдем домой.
— Э-э, постой. Ты что — не один? Кто это с тобой?
Присматриваясь, Васильев тяжело ворочал головой.
Александр, морщась, отмахнулся от липших к лицу комаров, пытался приподнять Васильева, захватив его сзади под мышки, но тот упирался, растопыривая локти, и опять оседал на землю.
— Тебе же на работу завтра, вставай, — убеждал Александр. — Да и нельзя же тебя так бросить, комары за ночь сожрут.
— К черту, всего не переделаешь. Я больше не работаю, все. — Васильев сгреб с дороги пыль, неловко завернул руку себе за голову. — Вот посыплю пеплом дурацкую свою голову — и в Иерусалим…
Александр оттолкнул его руку.
— Вставай, хватит, какой еще Иерусалим?! Я тебя домой лучше отведу.
— Домой? Нет, ты постой, братец, ты разве знаешь, где мой дом? Не знаешь ты ничего.
