Белый бык, золотой теленок, дракон, гусь, черная курица, белая свинья и множество других фантастических животных охраняют, как всем известно, клады во всех странах. В полночь на Рождество, по поверью крестьян во многих местах, с первым благовестом, эти адские стражи лишаются своей силы до тех пор, пока не ударит колокол в последний раз, возвестив окончание литургии. Это единственный час в целом году, в который есть возможность овладеть кладом. Но надо знать, где он, и иметь время выкопать и схватить его. Если же вы будете еще находиться в пропасти, когда в церкви произнесут слова Ite, missa est[1], то пропасть навсегда закроется над вами; точно так, если вам удалось встретить фантастическое животное, то покорность, которую оно вам оказывало во время службы, в эту минуту сменяется яростью, и гибель ваша несомненна.
Предание это повсеместно во Франции. Мало развалин, замков и монастырей, мало кельтских памятников, в которых не скрывалось бы клада, и этот клад не охранялся бы каким-нибудь адским зверем. Жюль Кануго́ в своем бесподобном собрании южных сказок опоэтизировал грациозное и благодетельное явление золотой козы, хранительницы сокровищ, затаенных в недрах земли. В нашем климате, менее благорастворенном, клады охраняются белым быком, или золотым тельцом, или серебряной телкой; но животные эти не походят на козу Жюля Кануго́: они злы и встреча с ними так ужасна, что никто еще не осмеливался схватить их за рога.
По нашим тенистым долинам, перерезанным большими плодоносными полянами, непонятное животное прогуливается по ночам в неопределенные эпохи, мучит быков на пастбищах и бродит около мыз, где всё приходит в смятение. Собаки воют и бегут, когда оно приближается; пули не ранят его. Поверье в это животное еще в полной силе в наших местах: все наши фермеры и слуги верят в этого зверя, и всем им случалось видеть его. По преданию его называют большим зверем, хотя он часто является в виде и размерах барсука. Одним он являлся в виде собаки величиной с огромного быка, другим — в виде борзой с добрую лошадь, третьим наконец — простым зайцем или овцой. Те, кто говорит о нем совершенно хладнокровно, пытались преследовать его без большой боязни. Они не придают ему никакой фантастической власти, с трудом описывают его, потому — говорят они — что он принадлежит к неизвестной у них породе, и уверяют, что собственно это ни собака, ни корова, ни барсук, ни лошадь, а что в нём есть всего понемногу! Однако же я убежден, что животное это является или как обман чувств, или в виде носящегося пара, сгущенного в различные формы. Его видели люди слишком чистосердечные и рассудительные, и я не могу сказать, чтобы виденье их не имело какого-нибудь основания. Что собаки возвещают о нем отчаянным воем и разбегаются, лишь только оно покажется — это не подлежит сомнению. Разве и собаки подвержены обману чувств? Почему бы и не так? Не выдумка ли это воров? Но, сколько известно, животное это никогда не воровало. Не глупые ли это шутники? Но в это видение столько раз стреляли, что случайно, несмотря на то, что у стрелявших тряслись руки, хотя бы одно из этих мнимых привидений было бы убито или ранено. Наконец, этот род видений, если он есть следствие галлюцинации, необыкновенно заразителен: в продолжение пятнадцати или двадцати ночей, двадцать или тридцать жителей какой-нибудь фермы видят это явление и преследуют его. Оно переходит потом в другие деревни, и там его все видят точно таким, каким видели в предыдущем месте.
