Потом она гнала мысли прочь и поднималась в комнату бабушки.
Генриетта Монтамбо не вставала с постели уже шесть недель, и даже врач, Рене Жандрон, считал, что ее дни сочтены.
— У твоей бабушки очень слабое сердце, — говорил он Монике. — Она болеет уже почти десять лет. А инфлюэнца в ее возрасте и с ее здоровьем почти всегда убивает.
Не умирай, Grand-mere, молила Моника. Ухаживая за старушкой, она молилась не переставая. Пожалуйста, поживи еще, просила она. Пожалуйста, милая, умоляю тебя.
Когда Генриетта начала поправляться, все окружающие, включая доктора Жандрона, заявили, что произошло чудо. Все кроме Моники. Она твердо знала, что Господь откликнулся на ее молитвы и спас Генриетту с единственной целью — подарить Монике счастливое время.
Выздоравливала Генриетта медленно, и Моника, проводя с ней целые дни, впервые в жизни познала женскую душу. Генриетта Монтамбо замечательно рассказывала, а в лице Моники она нашла благодарную и поразительно терпеливую слушательницу.
— Расскажи мне про своего отца и про женщину, на которой он женился, — попросила как-то раз Генриетта. — Кажется, она родом из Делакруа?
— Да, — ответила Моника и, потупив взор, стала рассказывать про Жоржетту. Она и сама не заметила, как вдруг начала плести небылицы.
Жоржетта Монтамбо ни чем не отличалась от большинства других женщин своего круга. Работала не покладая рук, держала дом в чистоте и порядке, старалась, чтобы муж и дети были сыты. В постели всегда покорно исполняла все прихоти мужа, не прося ничего для себя, смиренно вынашивала и рожала детей. От жизни она требовала лишь одного — чтобы окружающие были столь же смиренны и терпеливы, как она сама; поэтому она выходила из себя лишь в тех случаях, когда кто-то из детей бездельничал или уклонялся от своих прямых обязанностей.
Однако Моника нарисовала перед Генриеттой образ злобной мачехи из детских сказок.
— Она даже посмела перечить моему отцу, — наябедничала Моника, потому что не хотела отпускать меня ухаживать за тобой, когда ты умирала. Она думала лишь о том, что лишится денег, которые я приношу домой каждую неделю. Ей было наплевать, что ты умираешь.
— Простолюдинка, — пробормотала Генриетта. — Все Делакруа такие. Невежи один в одного. — Она отпила из чашки бульона, который принесла ей Моника. — Скажи, дитя мое, папа говорил тебе, как ты похожа на свою замечательную мать?
— Никогда, — ответила Моника. — Папа вообще ни разу не говорил со мной про маму. Как будто…
