Пейтон-Плейс - Грейс Металиус

«Бабье лето» похоже на женщину. Зрелую, страстную, пылкую, но изменчивую и своенравную, она приходит и уходит, когда захочет, так что никто не знает, придет ли она вообще и, если придет, надолго ли… На севере Новой Англии «бабье лето» на какое-то время отодвигает приход зимы. Оно приносит с собой последнее тепло года — не отмеченный ни в одном календаре сезон, который живет, пока зима не зашевелит ледяными костями и не появится на пороге со своим извечным снаряжением — облетевшими деревьями и твердой, промерзшей землей. Старики, чью молодую кровь выдули промозглые ветра, знают, что «бабье лето» — притворщица, что надо быть стойкими и не следует воспринимать его всерьез. Молодые же полны ожидания, они возбужденно вглядываются в холодное, осеннее небо, надеясь увидеть какой-нибудь знак, предвещающий встречу с ним. А иногда и старики, несмотря на собственный опыт и забыв о здравомыслии, надеются и ждут «бабье лето», обратив усталые глаза к небу в поисках следов поддельной нежности.

В тот год в начале октября «бабье лето» заглянуло в город под названием Пейтон-Плейс. Веселая, прелестная женщина подчинила себе всю округу, и все стало красивым до боли в глазах.

Небо было низким и насыщенно синим. Клены, дубы и ясени — красные, коричневые и желтые — прихорашивались в не по сезону теплых лучах солнца «бабьего лета». На холмах вокруг Пейтон-Плейс, излучая зелено-желтое сияние, по-старчески неодобрительно взирали на эту картину хвойные. На дорогах и тротуарах города лежали опавшие листья и так весело хрустели под ногами, так ароматно пахли, что только очень дряхлый старик, проходя по ним, мог думать о смерти и разложении.

Город тихо лежал в объятиях «бабьего лета». Ничто не двигалось на улице Вязов, главной улице города. Владельцы магазинов философски подходили к отсутствию торговли. Опустив парусиновые тенты перед витринами, они отдыхали в задних комнатах: кто-то дремал, кто-то просматривал «Пейтон-Плейс Таймс», кто-то слушал репортаж с бейсбольного матча.

С восточной стороны улицы Вязов поднимался шпиль конгрегациональной церкви. Указанное сооружение пронзало листву окружавших его деревьев и сияло ослепительно-белым светом на фоне ярко-синего неба. С противоположной стороны, через шесть кварталов деловой части города, стояло еще одно остроконечное здание. Это была католическая церковь, и ее шпиль, увенчанный золотым крестом, затмевал шпиль конгрегационалистов.