Счастливый, торжествующий взгляд — и десятки таких же взглядов со всех сторон. Гораздо более жестокие, чем какие бы то ни было игры «Королевы».
— Они нас не обидят, — жалким голосом пролепетал Шарль. — Они нас любят.
— Любят?! — Эрик рассмеялся, скрестив руки на груди. — Как может кого-то любить кучка пружин и шестерёнок?
— Они любят нас, — упрямо повторил единственный сын Мастера. Кеннет сжал руки в кулаки. Эти идиоты что, не понимают, что судят больного ребёнка? Его нужно вылечить, а не отдавать жутковатым многоножкам.
Подданные, вопреки всем ожиданиям, не избавились от кукольных одёжек. Может, из-за того, что не имели других одежд. А может, просто уже привыкли.
— Разумеется, мы не забываем тех, кто помогал нам, — первая фрейлина перевела взгляд на склонившего голову Кеннета, старавшегося держаться в стороне. — Пусть ты и наломал дров, но всё же ты, в каком-то роде, помог нам узнать правду и задержать виновника. Ты можешь попросить награду — любую. Клянусь, я выполню твою просьбу, как новая королева этой страны.
В её лице проскальзывала скука, может, даже лёгкое презрение. Мол, что там может попросить «глупый мальчишка»! Конечно же, много денег. Или ещё какую-нибудь ерунду, скажем, все местные запасы шоколада. Или, на худой конец, хотя бы просто нормальный ужин: голод становился нестерпимым. Одними шоколадками и песком сыт точно не будешь. Но младший Каррингтон давно принял для себя решение. Он ждал этого вопроса, и многократно повторённый в мыслях ответ вырвался на удивление легко:
— Разрешите мне уйти отсюда… и забрать Шарля с собой.
Толпа ахнула. Перешёптывания, испуганные взгляды в спину… Кеннет понимал, сколь абсурдной выглядит его просьба. Понимал, но отступать не собирался:
— Я уйду вместе с ним, и больше никогда никто из нас не вернётся сюда. Пусть я не король, но я найду, чем поклясться.
Клодия молчала, не сводя с него глаз, и лишь задумчиво шевелила губами. С них сыпались без единого звука тысячи причин отказать, и ещё больше доводов в пользу того, что не следует защищать такое существо, как единственный ребёнок Мастера.
— Ты уверен? Ты можешь попросить всё, что угодно. Даже весь этот дворец. Даже ключи от кукол — при условии, что не станешь поднимать их на войну против нас.
Нервные интонации в голосе первой фрейлины, нынешней королевы, заставляли сердце петь. Наверное, так чувствовали себя невинно обвинённые в колдовстве, поднимаясь на костёр. С той лишь разницей, что он жертвует чем-то меньшим, чем собственная жизнь. Ну и что? Кто сказал, что герой обязательно должен жертвовать только лишь жизнью? Так и хотелось заорать: «Ну, и кто здесь глупый мальчишка, а?!»
