Хруст высохшей ткани. Мертвенно бледные лица фрейлин. И абсолютно счастливый смех Королевы:
— Танцуй! Ну же, танцуй!
Неожиданно рывки прекратились, сами собой расслабились крепления — и Кеннет упал на колени, судорожно хватая ртом воздух и пытаясь пошевелить затёкшими, посиневшими руками. Королева присела рядом, лучезарно улыбнулась и, всё так же посмеиваясь, воскликнула:
— Правда весело, не так ли?..
Глава XI: Хозяин королевства
Когда всё настолько болит, забываешь о стыде и прочих глупостях: по крайней мере, ни искры привычной заинтересованности и на мгновение не промелькнуло, когда молчаливые фрейлины стаскивали с Кеннета женское платье, тотчас облачая в совершенно кукольного вида мундир с усеивающими его широкими полосками кружев. Одежонка больше всего напоминала нечто сшитое маленьким ребёнком с замашками сороки: девчонки любят всё яркое и блестящее, а вот об удобстве получившегося костюма мало задумываются. Повернуться в новой одёжке получалось с трудом: швы неприятно давили на кожу. Особенно неприятно было ощущать давление на затёкших руках, которые от малейшего соприкосновения с тканью будто кололо сотней мелких булавок. Одно младший Каррингтон решил для себя на сто процентов — он никогда в жизни больше не станет мечтать о татуировке. Наверное, когда кожу и в самом деле многократно прокалывают, это примерно так же больно.
— Ты меня слышишь? — кажется, уже не в первый раз повторила Клодия, и Кеннет медленно моргнул, постепенно приходя в себя. После прежнего испуга на него накатила странная сонливость; хотелось растечься по полу и не двигаться ближайшие несколько дней. Примерно как медуза, если её вытащить на берег. Мягкая, прозрачная и без единой кости. У неё вряд ли что-то может болеть.
— Очнись уже! — раздражённо воскликнула первая фрейлина, с силой встряхивая младшего Каррингтона за плечи. — Королева сейчас опять позовёт тебя к себе. Ты ей понравился.
Вслед за осознанием пришло смутное облегчение — кажется, глупая игра в свадьбу наконец-то закончилась. Из груди вырвался нервный смех:
— Хорошо хоть она не захотела сыграть в первую брачную ночь.
Реакция Клодии на, быть может, грубоватую фразу оказалась непредсказуемой: она опустила глаза, словно услышала что-то крайне неприятное. Снова вернулось уже, казалось бы, ушедшее беспокойство:
— Что с вами?
— Не говори это при ней. Думаю, ты уже понял: какой бы она ни была внешне, по уму она — ребёнок. Маленький ребёнок, в мире которого не должно быть ничего, кроме игр и развлечений. О более взрослых вещах она… не задумывается. Быть может, просто не знает. Оно и к лучшему, иначе бы её игры… могли бы зайти дальше, чем следует.
