А обстановка усложнялась: в центральный отсек врывались нарастающие вскрики посылок гидролокаторов, взрывы раздавались уже где-то совсем рядом, от них так звенел корпус лодки, что, казалось, вот-вот начнут лопаться, как орехи под ударом молотка, на подволоке плафоны. Глаза у Михоношина стали бессмысленными, почти дикими. Оставлять его на вахте уже было нельзя, и я приказал отправить матроса во второй отсек.
Нам никак не удавалось уйти от преследования. В запасе был, правда, не совсем желательный для нас, но единственно возможный вариант — прорыв с атакой.
Лодка легла на боевой курс, я с каким-то азартом скомандовал:
— Аппараты — товсь!
В отсеках на миг повисла напряженная тишина, и я бросил в эту тишину короткое, отрывистое: «Пли!»
Лодка легонько вздрогнула, освободившись от солидного груза, а через некоторое время акустики доложили, что две торпеды прошли под целью. Мы расчистили себе проход. Корабли «противника» рыскали в удалении от нас, шумы винтов то усиливались, то затухали и, наконец, совсем исчезли.
Когда улеглось боевое волнение, малость остыв после «боя», я пригласил доктора. Старший лейтенант медицинской службы Виктор Маслов доложил, что Михоношин не пришел еще в себя, но опасного ничего нет: через пару часов нервный шок пройдет, и матрос вполне будет работоспособным. Что касается остальных новичков, то в их поведении каких-либо психологических нюансов замечено не было.
— Держите Михоношина под наблюдением,— сказал я Маслову. — Изучайте, анализируйте. Ценный материал соберете для Лидии Владимировны...— Тут я спохватился, что произнес ее имя, и не совсем к месту добавил: — Вам и самим это пригодится, если диссертацию писать надумаете...
Маслов ответил: «Есть!» — и исчез в горловине люка, а я казнил себя за то, что имя ее так неожиданно вдруг сорвалось с моих уст. Я знал, что Виктор Маслов крайне неравнодушен к Лидии Владимировне.
«Этого еще мне только и не хватало, — подумал я. — Обзавестись соперником в лице своего подчиненного!»
Мне снова назойливо лезли в голову шальные мысли. Я припоминал детали, сравнивал, сопоставлял и делал все это спокойно, беспристрастно. Человек наедине с собой всегда искренен: ему некому и незачем лгать...
Впервые мы встретились с Лидой год назад. Экипаж лодки после большого похода находился тогда в доме отдыха в Отрадном — тихом местечке, затерявшемся среди буйных рощ и цветущих полян средней русской полосы. Я заскочил в Отрадное всего на несколько дней и должен был вместе с командой возвращаться на лодку к себе на Север.
