Сильные и желтые от табака пальцы, стали скручивать сигаретку.
На западе, со стороны леса, поднялось легкое облачко пыли. Кузнец прищурился — уж не конница ли? Он посмотрел на висевший, над головой колокол. Сунул сигаретку за ухо. «Как они кличутся, степняки?»
— Эй, добрый человек, не хочешь ли водицы колодезной испить? — крикнули снизу.
Кузьмич перегнулся через перила. Возле башни стояли трое древних, длиннобородых старца. «Старейшины? Чего их черт принес?»
Один из стариков держал с мокрыми запотевшими стенками.
— Спасибо, — Кузьмич оглянулся на клубящееся возле леса облако. Ему показалось, что в нем что-то блестит. — Скажите, любезные, а степняки со стороны леса нападают?
— Что ты, милый, на то они и степняки, что со степной стороны налететь, аки тати, могут.
— А, вот возле леса какие-то люди объявились, — сказал Кузьмич, теперь он точно мог разглядеть в пыльном облаке вооруженных древнерусских всадников. Блеск шел от их доспехов и вооружения.
Внизу рассмеялись.
— Нечай, к нам князь с дружиной пожаловали.
Кузьмич оглянулся на стариков.
— Какой князь? — сердце застучало часто и тревожно.
— Ясно, какой, Мстислав Черниговский и Тмутараканьский. Он полки собирает, хочет на касожцев идти, против разбойника Радеди. Ведь этот разбойник набеги аж под саму Тмутаракань учиняет.
Кузьмич посмотрел на колокол и потянул к нему руку.
— Зачем звонить, добрый человек, ведь то наши люди, наш князь едет.
— Комиссара предупредить надо, — Кузьмич посмотрел на старейшин, облизал пересохшие губы. Он до конца, не мог поверить, в то, о чем раньше ему рассказывал Студент. Влипли, здорово влипли, мать моя женщина, роди меня обратно. Неужели это правда?
Три пары синих глаз впились в лицо Кузьмича, поймали его испуганные, затравленные глаза. Рука солдата медленно опустилась, так и не дотянувшись до колокола. Колдуют, — мелькнула испуганная мысль.
— Закрывай глаза, добрый человек, закрывай. Тебе отдохнуть надо. Спи. За комиссара не бойся, ничего с ним не будет, с ним князь говорить хочет. Спи, добрый человек, спи… — наплывали, окутывали Кузьмича ласковые, сердечные голоса.
«Ну и посплю…» Кузьмич покачнулся и медленно сполз на деревянный пол башенки.
Издалека доносилось конское ржание, бряцанье оружия, радостные крики с полей. Люди оставляли поля и бежали в сторону поселка.
Возле лога Юлиан спешился и повел коня в поводу.
— На-ка, Соколик мой, хлебушка, — мягкие губы приняли с ладони черную краюху. С любопытством и опаской, Юлиан начал спуск в овраг. С двух сторон его окружал густой кустарник и пробивали, свою дорогу к солнцу, молодые деревья. Спуск в овраг, совсем не походил на тот, в который они когда-то спускались с сыном мельника, пересекая мрачные тени, гигантских дубов. Здесь же, можно было рассмотреть синее небо над головой, в светлой зелени горели паутинки солнечных лучей.
