Оказалось, что какие-то друзья моей мамы (напомню, это 1991 год) работали в лаборатории, и они раздобыли для нас бифидумбактерин и еще какие-то препараты для нормализации желудочно-кишечного тракта. Потом мы наконец подобрали каши, которые сын мог усвоить. Это тоже отдельная история.
Тогда были талоны на сигареты и водку, и все наши друзья скидывали их нам, а мы на эти талоны выменивали детское питание, брали какой-то определенный, один-единственный вид, уже не помню название. Но почему-то именно его ребенок мог усвоить, а остальные – не очень. Постепенно всё стало налаживаться, ребенок снова начал набирать вес.
И тут меня накрыло по полной программе. Видимо, ушла какая-то мобилизация, которая была перед этим. Это было такое состояние, когда ты вообще не понимаешь, где ты и что ты. Когда ночью, например, ребенок плачет, а ты просыпаешься и понимаешь, что не можешь к нему подойти. И тоже начинаешь плакать – от эмоционального истощения и отчаяния. Головой понимаешь, что сейчас-то уже все становится лучше, с каждой неделей. Но тебя за это время настолько измочалило, нервная система настолько расшатана, что сил никаких нет.
В этом состоянии уже и отдых не помогал: муж старался дать мне возможность подольше поспать, иногда мама приезжала, но это не напитывало в достаточной мере. Была перейдена грань, за которой уже просто разок поспать подольше не помогало.
В итоге муж настоял, чтобы я начала лечиться. Я принимала успокаивающие препараты, которые разрывали изматывающий цикл тревожной мысли, – она вертится по кругу и утомляет до предела, отнимает все силы.
Надо сказать, что это было хорошее решение, потому что довольно быстро мне стало лучше. Сначала наладился сон, затем общее состояние. Было чувство, будто выздоравливаешь после тяжелой болезни. Постепенно начала возвращаться радость жизни, какой-то интерес, желание что-то делать. Но в общей сложности ушло, наверное, месяца два-три, пока я не почувствовала себя более или менее нормально.
Если честно, мне бы самой и в голову не пришло идти по медицинскому пути. У меня на тот момент мысли были исключительно о том, чтоб отдохнуть, подольше поспать. Сложно даже сказать, что какие-то мысли вообще могут быть, когда у тебя отчаяние, бессилие, слезы и ощущение, что ты погружаешься в какую-то бездонную воронку. Наверное, это были даже не мысли, а желание замереть, не существовать, забиться куда-то.
Я помню, у меня были настойчивые фантазии о том, чтоб забиться в кладовку. У нас была двухкомнатная хрущевка, в маленькой комнате была кладовочка. Мне хотелось забиться в нее, запереться изнутри, чтобы меня там никто не нашел. Исчезнуть, спрятаться в щель.
