В общем, я благодарна мужу за то, что он настоял на приеме лекарств. У меня было поначалу сопротивление: почему это я буду пить транквилизаторы?
Но как только я начала лечение, сразу стало существенно лучше, через неделю-две, и постепенно я стала выбираться из этого состояния.
Но какой-то след остался. После этого периода у меня появился, например, страх усталости и недосыпания. Раньше его не было: 24 года – Господи, ну не выспался, не поспал, мало ли что!.. Интересная ночь была, было чем заняться. А эта история с нервным истощением оставила след.
С тех пор я старалась не заплывать далеко за буйки.
– А какие отношения у вас в тот период были с мужем?
– Сложно это назвать отношениями, потому что меня затягивало в воронку истощения, опустошения, отчаяния, а муж растерянно наворачивал круги вокруг меня, пытаясь как-то этому препятствовать и что-то сделать. То есть один из признаков этого состояния – что ты теряешь способность устанавливать отношения, утрачиваешь возможность регенерации с помощью близких людей. Ты забираешь в себя все эти валентности общения, отношений, закукливаешься все больше. Может быть, таким образом срабатывает психика – ради защиты, в ее представлении. И убирает все, что она считает лишним, переходя в режим полной экономии. Но в конечном счете ты лишаешься и возможности восстановиться, получив поддержку от людей.
И все, что могут делать близкие в этот момент и что делал муж, – подходить вместо матери к ребенку. Даже само слово «отношения» в подобной ситуации, наверное, не очень применимо. Какие отношения могут быть у человека, который лежит после автокатастрофы весь в бинтах, а вокруг – приборы и капельницы? Спасибо, что медсестры подходят и что-то делают для тебя, но это не совсем про «отношения».
– В какой момент муж начал настаивать именно на медицинской помощи, на медикаментозном решении ситуации?
– После того как он попробовал все первые приходящие в голову, очевидные действия: дать мне поспать, погулять; после того как они все были испытаны, а мое состояние не улучшилось, он понял, что надо серьезно помогать нервной системе. Мать моего мужа болела всю жизнь, все его детство, и он вынужденно имел хорошее представление о медицинской части жизни, с таблетками, лекарствами. Он больше знаком со всем этим, чем я, хотя он и не медик. Поэтому ему первому пришла в голову эта мысль, мне бы она ни за что не пришла.
– Из дня сегодняшнего – каким видится этот опыт?
