Но все равно рано или поздно важно вернуться к себе. Домой.
В какой момент вы начали двигаться к обретению нового равновесия?
Что в материнстве стало для вас легким и понятным уже к моменту рождения сына?
Чему самому главному вы научились, пока росла дочка?
Что самое хорошее и правильное делал ваш муж?
Как он до этого додумался?
Было ли что-то, чего ему делать не стоило?
Какие новые способы договариваться возникли в вашей паре в тот период жизни?
Какова была «первая ласточка» этого нового, изменившегося отношения, когда получается и иметь детей, и радоваться жизни?
Что, возможно, вы хотели бы сказать женщинам, которые только начинают проживать опыт вхождения в материнство?
По просьбе героини мы не публикуем ее ответы на вопросы.
История пятнадцатая
Людмила
«Это было такое состояние, когда не понимаешь, где ты и что ты»
Людмила Петрановская. 50 лет. В браке (27 лет). Сын (26), дочь (16). Родной город – Ташкент. Живет в Москве
#болезньРебенка
#нервноеИстощение
#первыйРебенок
Мне было 24 года. Молодой специалист-филолог, с первенцем на руках. И таких слов, как «эмоциональное выгорание», я тогда не знала. Когда сыну было примерно полгода, он начал болеть. Проблемы с желудочно-кишечным трактом после всех лечений вылились в жестокий дисбактериоз. Ребенок стал худеть, просто таять на глазах. В то время не было памперсов, стиральных машин, грязные пеленки приходилось стирать вручную раз по двадцать в день.
Мы жили в маленькой хрущевке. Бабушка, моя мама, была очень далеко, за три тысячи километров от нас. Но самым страшным было не это, а бытовая неустроенность, постоянный страх за ребенка, который худел на глазах: у него уже проступали ребра, личико становилось осунувшимся. Говорили, что нужны препараты, которые корректируют эту самую микрофлору кишечника. Препаратов таких не было нигде, их не продавали в аптеке, их невозможно было достать.
Это длилось несколько месяцев: многократные пробуждения в течение ночи, когда нужно было полностью мыть ребенка, перестилать постель, менять все пеленки. Постоянные мокрые пеленки всюду. Стиркой в основном муж занимался, но невозможно было принять душ, потому что ванна вечно была завешена пеленками. Ребенок плакал, плохо себя чувствовал. И этот постоянный страх, что он так и будет таять, таять, а мы ничего не сможем сделать, потому что ничего сделать невозможно. Постепенно, не сразу, но в течение нескольких месяцев, все это довело меня до такого состояния, которое, как я сейчас, задним числом, понимаю, было состоянием нервного истощения. Причем, как это часто бывает, настоящий кризис случился именно тогда, когда все начало налаживаться.
