– А помирать и кавалеру страшно.
– Не хочу я помирать, студент. Так точнее будет.
Офицер поднялся.
– Ты меня, видимо, обидеть хочешь. Так ведь слово «студент» – не обидное слово. Ладно, поговорили.
Встал и Спиридонов.
– Зови своего барбоса.
Офицер подошел к окну и, крикнув: «Сергеич!» – сказал, наконец, то, что мучило его все время:
– Ты с Сиверсом Ростов брал?
– Было дело.
– Значит, это был ты. Шел но улице победитель– красный командир. А навстречу шел бывший студент. Я, я шел! Был победитель пьян и наряден. Ты, Ты! Я еще удивился тогда: с чего бы это красные новую форму ввели, с аксельбантом. Подошел поближе – не аксельбант это, а сопля. Неудачно высморкаться изволил пьяный победитель.
– Спиридонов сморщился, скрипнул зубами.
– Поддых бьешь, гад.
– Ты это был?
– Я. Позор жизни моей это.
– А я из-за того аксельбанта погоны надел.
* * *
Гасил краски день. Серело. Темнело. Спиридонов вышел на крыльцо, вдохнул широко, старательно огляделся. Двор – как двор, опоганенный случайным военным постоем. Ограда из слег, к ограде привязаны кони – один тот, офицерский, белый. Два солдатика у ворот, с винтовками. И улица, пустынная деревенская улица, взбиравшаяся на близкий холм.
– Солдатешки у тебя какие корявые, – сказал он, не оборачиваясь.
– Елецкая мобилизация, – стыдливо признался фельдфебель и ткнул Спиридонова в спину дулом нагана. – Иди, иди!
– В баню, что ль? Так она нетоплена. Елецкие говоришь? – Спиридонов, не торопясь, спустился по ступеням. Шагнул вниз и фельдфебель. Спиридонов точно уловил момент его неустойчивости и упал спиной ему в ноги. Всей своей тяжестью фельдфебель рухнул через Спиридонова. Поймав его за ногу, Спиридонов слегка дернул ее и фельдфебель неловко, головой ткнулся в дубовую колоду, лежавшую перед крыльцом. Одним движением Спиридонов вырвал из ножен шашку.
Солдатики смотрели на него.
– Нот я нас! – замахнулся на них Спиридонов, и они испуганно отпрянули.
Рубанул шашкой повод, взлетел на белого, воткнул в конские бока каблуки (шпоры и портупею с него сняли). Только на вершине холма услыхал свист пуль. До лесу было менее версты. Поймал стремена, лежа на шее коня, нашел концы повода, связал. Привстал в стременах, обернулся, показал в улыбке зубы.
Задыхаясь, Георгий Евгеньевич взбежал на холм. Вдали-вдали малозаметно двигалось белое пятно.
– Ах, хвастун! – восхитился Георгий Евгеньевич. – Коня получше успел выбрать. Белого!
– Ваше благородие, уйдет! – простонал подоспевший солдатик.
