– Но не может бунтовать один комиссар в двух уездах.
– Вы на что намекаете?
– Я не намекаю, ваше превосходительство.
– Кокетка, белоручка, девственница из борделя, – генерал высказался и устал. – Будете ловить своею комиссара. Не поймаете – военно-полевой суд. Ротмистр Кареев постарается, надеюсь, вам помочь. Все. Можете идти.
Мокашев и Кареев по уставному сделали кругом и двинулись к дверям. Уже в спины им генерал сказал:
– Рассказывают, будто бы под комиссаром ваш конь, ротмистр. Правда ли это?
Кареев повернулся и ответил не по военному.
– Правда, Сергей Бенедиктович. Вы хотите мне что-нибудь приказать?
– Идите, Валя. Так просто, к слову пришлось.
Мокашев и Кареев спускались по роскошной лестнице.
– Ловко ты меня, признался Мокашев.
– Выхода у меня не было, Юра.
– Понимать тебя – понимаю, но, наверное, подло это все-таки, а?
– Между прочим, Серж очень точно про тебя сказал. Девственница из борделя. Не находишь?
Тихо разговаривая, они вышли из штаба. Мокашев сощурился на солнце, надвинул на глаза козырек, осмотрел улицу и ответил:
– Не нахожу.
– И в поместье свое хочется, и вещички вернуть жаждется, и ручки в чистоте блюсти мечтается. Не выйдет, Юра. Придется ручки замарать.
– Придется, Валя. Комиссара вот ловить буду.
– Другой разговор. Пошли ко мне. У меня для тебя сюрприз.
Фланируя, они центральной губернской улицей направлялись в контрразведку. В дежурке Кареев приказал:
– Ганина. Найти немедленно, и ко мне.
В кареевском кабинете они скинули фуражки, расположились вольно.
– Хочешь, Юра, я скажу за что люблю тебя? За что не люблю – ты и так знаешь, – предложил Кареев.
– Трепать языком обязательно надо?
– Ждать надо.
– Тогда давай.
– А люблю в тебе, Юра, я свое продолжение, свое второе я. Вот я: в грязи, в крови по уши – палач, убийца, растленный тип. Но это только одна сторона. Вот я, – здесь Кареев навел палец на Мокашева, – интеллектуал, чистюля, борец за идеалы.
– Валька, ты, я помню, стихи сочинял когда-то, – перебил кареевскую тираду Мокашев.
– А я и сейчас сочиняю – похабные.
– Ну и как?
– Смешно получается.
В дверь постучали.
– А вот и сюрприз! – обрадовался Кареев. – Входи, Ганин. Входи, благодетель!
Вошел благодетель Ганин. Был он невысок, плотен, честен и добр лицом. То ли крестьянин, то ли из мещан – мелкая сошка.
– Здравствуйте, господа офицеры. Звали, Валентин Андреевич?
– Есть у тебя, Саня, дурная привычка бессмысленные вопросы задавать. Раз искали, значит звали. Вот, Юра, забирай его с благодарностью и пользуйся.
