Вдруг она вспомнила о корзине с рыбным соусом, в которую побросала вещи, засмеялась, толкнула ее ногой, вывалила все на пол и принялась топтать, визгливо выкрикивая: «А, пропадай все пропадом! Отродье Громобоя!» — потом повернулась к девочке и позвала: «Пошли!»
Они вышли из дома и направились прямо по дороге. Дык взглядом, в котором уже начинало сквозить безумие, смотрел им вслед.
* * *
— Громобой, Громобой, проткнул брюхо ногой! Громобой! Громобой!.. — кричали дети, хлопая в ладоши и приплясывая. Они ждали, пока он разозлится, чтобы пуститься наутек. Дык оглянулся и удивленно посмотрел на них. Дети испуганно отбежали в сторону, но, видя, что он не двигается с места, закричали еще громче: — Громобой, Громобой, проткнул брюхо ногой!
Дык грозно насупился и поднял палец вверх, к небу. Дети засмеялись, он тоже захохотал, широко раскрыв рот. Тогда дети еще громче засмеялись, но Дык неожиданно подкрался к ним и схватил одного за ногу. Ребята с криком бросились врассыпную. На бегу они падали, сбивая друг друга с ног, норовя спрятаться в какие-нибудь ворота. Дык поднялся с земли и с удивлением посмотрел на детей. Одежда на нем висела клочьями, он был весь в грязи, словно только что вылез из какой-то ямы. Не замечая никого вокруг, он гордо поднял голову и пошел дальше.
С тех пор как ушла жена, он целыми днями бродил по улицам. Иногда останавливался, подолгу смотрел на небо и чертил что-то в воздухе или начинал вдруг пронзительно кричать, грозя пальцем дереву:
— Громобой! Громобой!
Увидев первого встречного, он начинал рассказывать:
— Громобой убивал людей, как лягушек! Вон сейчас его могила горит. Однажды я выкопал там трех змей. Страшных таких, две вцепились головами в глаза и хвостами в носы, а третья обвилась вокруг и пускала яд им в рот. Я поймал двести змей, они все у меня в сундуке… В сундуке много денег, а еще три золотых кольца, пять яшмовых камней и куча брильянтов. Пусть только попробуют их украсть — там двести змей колечками свернулись…
Потом он вдруг начинал совсем о другом:
— Моя жена — ведьма, у нее хвост знаете какой? Длиннющий! Она его вокруг ноги обвязывает… Как только дотронешься до нее, она язык высовывает — вот так!
И он высовывал язык, шипел, как змея, и хохотал. Потом опять принимал серьезный вид, качал головой, кривил губы и вертелся во все стороны, будто на самом деле чего-то боялся.
— Это Ни, приемная дочка Хоа… очень белая, — говорил он с хохотом. — Теперь она жена надсмотрщика Тая, я содрал с нее кожу.
