— Я сама еще ничего не знаю. Чтоб им пусто было, болтунам! Бездельники проклятые! — сердилась тетушка.
Ее терпению и добродушию пришел конец.
Она обеднела, ей не на кого было надеяться и приходилось из последних сил трудиться, чтобы скопить хоть семь донгов себе на гроб. Тетушка все чаще думала о смерти; как она одинока! Пустой сад, пустой дом. Некому будет даже глаза закрыть и позвать святого отца, чтобы отпустил перед смертью грехи. А кто прочтет над ней молитву, спасающую душу от адского пламени?
* * *
Но, видно, не суждено было тетушке умереть одинокой. И хворала она тяжело, едва богу душу не отдала, и гроб уже себе припасла, но не умерла. Жизнь ее то угасала, то снова вспыхивала, словно пламя светильника, дрожала от каждого порыва ветра. Нет, старому, слабому да одинокому не жизнь, а мука…
Много воды утекло с тех пор, как исчез Дык, его уже стали забывать в деревне, но он неожиданно приехал и привез с собой жену и большой сундук. Только что с ним стало, с Дыком? Его никто и не узнал поначалу. Лицо худое, темное, щеки будто провалились, скулы торчат. Глубоко запавшие глаза так и бегают по сторонам, не то что прежде. И все же хоть и отощал он сильно, а с виду казался крепким. И одет был щегольски: ярко-красная рубашка с отложным воротником, заправленная в черные шелковые брюки, рыжий, европейского покроя пиджак, застегнутый на одну пуговицу, черная фетровая шляпа, матерчатые ботинки на каучуковой подошве и — в довершение ко всему — золотые зубы. На жене белая кофточка и черные шелковые брюки, волосы закручены узлом. Ни платка на голове, ни длинного платья, как у деревенских женщин. И, похоже, богатая, на каждом пальце по кольцу. Видно, польстился Дык на ее богатство, иначе зачем бы ему жениться на старой да некрасивой? Ни хоть в теле была, а эта — тощая, высохшая, лицо злое, противное, кожа вся в пятнах, как у утопленника, глаза выпученные, наглые.
Супруги почтительно поклонились тетушке, а Дык сказал:
— Я уж боялся, вас в живых не застану, слава богу, застал…
Тетушка была счастлива, хотя невестка ей не понравилась. Дык рассказал, что очень уж ему тогда было тошно и он решил попытать счастья в Сайгоне. Работал на каучуковых плантациях, потом скопил денег и занялся торговлей. Они с женой постарались — и скопили немного денег…
— Муж думал, что вас уже нет в живых, и не хотел возвращаться в пустой дом. А я его уговорила. Мало ли что случится на чужбине, дома все же спокойнее…
