Дык тогда успокоился. Но что случилось потом? Почему она сбежала? Может, поняла, что рот никому не заткнешь, или решила, что люди правы и что нельзя ей выходить за него? От этих мыслей Дык вконец измучился и переколотил все, что было в доме. После этого ему вроде бы полегчало, и он снова стал молчаливым и угрюмым. Работал он теперь без всякой охоты, ел тоже без охоты, лениво двигая челюстями и уставившись в одну точку. Пока съест чашку риса, бог знает сколько времени пройдет. Поев, Дык сразу уходил из дома и бродил до позднего вечера. Бывали дни, когда он крошки в рот не брал. Сна он совсем лишился. Все ворочался да вздыхал по ночам. От всего этого он сильно похудел и осунулся.
Наконец и тетушка Тхить узнала, что стряслось с ее внуком. Она была зла на весь мир. Делать им нечего, что ли? Зачем в чужие дела нос совать? И она, в который раз, вспомнила то время, когда отец Дыка был жив. Тогда никто не смел сплетничать! Попробуй скажи слово — зубов недосчитаешься. Жи был страшнее черта, а жены попались одна другой краше, что цветочки. Сами не шли — силой взял. Вот и Дыку надо бы так. Посмотрела бы она тогда на ту, что ему откажет! Силой он бы любую девушку взял! А в этом мире иначе, видно, нельзя — везде нужна сила. Тогда пикнуть никто не посмеет, а протянешь руку, просить станешь — никто тебе не подаст.
Однажды тетушка попробовала заговорить с Дыком.
— Сказал бы мне, что хочешь жениться, нашла бы тебе невесту, ну не в нашем селе, так где-нибудь подальше…
— Замолчи! Кому нужна твоя болтовня, — перебил ее Дык.
Тетушка обиделась, но замолчала, незаметно смахнув непрошеные слезы. С тех пор она больше не заговаривала с внуком о женитьбе и целыми днями возилась в саду, чтобы как-то прокормить его и себя.
Однажды ночью тетушка вдруг проснулась и увидела, что Дык стоит у ее постели. Днем он уходил куда-то и вот теперь вернулся. Тетушка решила, что Дык хочет с ней поговорить, и выжидательно смотрела на него. Но Дык, ни слова не говоря, протянул ей четыре бумажных донга, а когда тетушка открыла рот, чтобы о чем-то спросить, указал глазами на деньги, повернулся и ушел.
На следующий день кто-то сказал тетушке, будто Дыка видели в конторе по найму — он нанялся кули в Сайгон.
Что тут началось — передать трудно. Одни говорили, будто Дык разыскал Ни где-то в провинции и они сговорились ехать в Сайгон. Другие утверждали, что видели их вместе в конторе по найму. Третьи клялись, что Дык уезжает к своей матери, которая якобы разбогатела и прислала за ним человека. Словом, мнения выражали самые разнообразные; только в одном все сходились — что отныне род Громобоя в деревне Вудай прекратится.
